Post scriptum

Ярославль – город почти столичный, и даже с бульваром. В центре – кафэ «Европа». Лепные потолки и котлеты из тухлого мяса. Театр etc. На набережной (здесь все дороги ведут на набережную), на лавочке рядом со мною уселись «дама просто прекрасная» и «дама прекрасная во всех отношениях»[120]. С гоголевских времен они изрядно постарели.

– А Вы слушали сегодня по радио?..

Больше из их разговора я ничего не запомнил.

Спасо-Преображенский монастырь отлакирован под музей. Где теперь почивают святые мощи блаженных князей Федора, Давыда и Константина? «Явистеся святильницы всесветлии во плоти яко ангели и яко жизни древеса райская»[121]… Так, кажется, поется им 2-го октября по новому. Молитесь за нас, угодники Божии.

Картинная галерея. В одном из залов висит портрет какого-то типа по фамилии «Критский». Написан в начале века. И однако NB: это мой двойник. Поезжайте в Ярославль, и вы увидите это сами.

Чтобы что-то узнать о Жадовской, надо ехать в Кострому. «Кострома и Кострубонька», – острю я, вспоминая об известном языческом ритуале[122].

А что? Кострома – это сердце язычества? Неужели?

Кострома гораздо провинциальнее Ярославля. Всё здесь и меньше, и проще. Мне посоветовали встретиться с NN, библиографом, а вернее, «главным библиографом» научной библиотеки. Сижу в библиотеке и жду. Жара отчаянная. Вот он возвратился с пляжа. Жмет мне руку, жалуется на «атмосферу», людей, нравы. Но кто это? Еще один гоголевский тип[123].

В местной прессе есть несколько статей о Жадовской, но все они состоят из одних только «штампов». В Костроме жила Готовцева, тетка Жадовской. Я видел ее дом, даже заходил в него, но увы, в московских библиотеках о ней можно узнать гораздо больше, чем на месте. Да здравствуют библиотеки!

Спрашиваю на улице, как добраться до какого-то там места.

– На автобусе. Только на шестом. У нас город большой. У автобусов маршруты разные. Не сядьте на третий.

Итак – меня приняли за приезжего из района. Ура!

Жарко. Я купаюсь под стенами Ипатьевского монастыря. Святитель Ипатий из города Гангры – вот покровитель этого места. Следующий пункт на моей карте – это Галич.

Галич. Здесь 400 лет тому назад родился преподобный Лукиан, подвижник из Александровской слободы, о котором мало кто теперь знает.

«Преподобный отче Лукиане,
Помолись о грешнике Егорке…»

Приехал сюда поздно вечером. Тьма кромешная. От автобуса через какую-то большую площадь добрался до гостиницы. В прихожей вместе со мною ждет номера какая-то женщина с девочкой. Это, оказывается, учительница из деревни.

– Я здесь сама училась в педагогическом училище, а вот теперь дочку привезла, – сказала она мне, причем с такой гордостью, с какою у нас сказали бы: «Я сам учился в Сорбонне, а теперь туда сына отправил».

Для этой учительницы Галич – это Афины. Слава Богу! Не все, оказывается, бегут отсюда. Но так ли будет рассуждать ее дочка? Сегодня она в восторге от того, что приехала в город, но завтра ей захочется в Кострому, а через неделю – в Москву.

Русь уходящая…

Галич – это поистине город петухов. Проснулся рано от такого петушиного крика по стогнам града сего, какого прежде я никогда не слыхал. За время XX века за пределы средневекового Балчуга (вала) город не распространился. Стоит он на берегу огромного озера. Сижу на высоченном берегу и смотрю на воду. Того берега не видать. В камышах у воды несколько лодок. А сама она синяя-синяя. Неужели это вода? Таким, наверное, было Боденское озеро во времена Дезидерия Эразма. И я, как Эразм, сижу над берегом. Вероятно, и он так сиживал над водою.

Иду делать визиты. Краевед Белов встречает меня во дворе своего дома. Он – учитель истории, «увлекается археологией», а литературой не занимается. Я лепечу что-то про архив Жадовской. Что-то невразумительное…

В.В.Касторский[124]. Слепой старик, на вид чрезвычайно величественный. Похож на пророка Елисея. Живет он в Галиче всю жизнь и написал книгу «Писатели-костромичи» (Островский, Трефолев, Жадовская и др.). Всё списано у Белинского и, особенно, у Скабичевского. Узнаю запятые. Но Бог с ним…

Пора мне обедать. На площади нашлась малюсенькая забегаловка под названием «Кафэ». Внутри ни единого человека: все жители Галича обедают дома. Здесь проблемы расстояний нету. Всё – рядом. Вхожу. Из угла тут же поднимается какая-то старуха и бежит накрыть стол скатертью. Я прошу обед, и он подается незамедлительно. Суп, котлеты, компот. Причем, пока я ем, толстуха стоит рядом и смотрит мне в рот. Плачэ и собираюсь уходить – передо мной распахивают дверь. Вот вам последняя сценка из Гоголя. Прощай, Галич.

Город Буй. Недалёко от этого райцентра находится село Воскресение, где Жадовская похоронена, и ее имение Толстикуво.

Спрашиваю на вокзале, какой автобус ходит в село Воскресение.

– Какой автобус? Никакого.

– А как же туда добраться?

– Пешком.

Но оказывается, можно на местном поезде доехать до станции Корёга, а там пешком всего восемь километров.