Последний сын графа

– Вон они, – сказала Лизель.

При виде Себастьяна Верена аж просияла. Для нее он был богом, как в те далекие времена, когда Ви, трехлетняя, строила ему глазки и приглашала «вайти на сяй».

– Ви!

Себастьян одним движением подскочил и пошел навстречу, в надежде, что дядя все понял и все уладит. И ему не придется видеть брезгливую гримасу Верены, пусть та и попытается скрыть свое отвращение к женщине, с которой ему «было хорошо». Лизель, что-то уловив, быстро пошла к столу, и Себастьян дал себе время обстоятельно ответить на поцелуй Виви. Та смешно отклячила зад, чтобы уберечь пузо и уперлась руками в его предплечья.

– Дядя Мартин уже говорил тебе, какой ты красивый в синем? – улыбнулась она, пригладив пальцами его галстук.

Себастьян улыбнулся: его маленькая красавица, его сахарная куколка с пупсом внутри.

– Он как раз собирался! Что с нашим мальчиком?

– Будет готов буквально через три месяца… Все хорошо? Ты чем-то взволнован.

– Купил тебе кое-что!

Себастьян подал ей руку и развернулся, моля всех по очереди богов, чтобы Лулу уже ушла и… ее там не было! Дядя галантно помогал Элизабет сесть.

Их взгляды встретились, и одними губами, граф прошептал:

– Спасибо!

Дядя молча и глубоко моргнул. Его самый лучший друг, его извечный ангел-хранитель…

…Граф отставил стакан и отпил прямо из бутылки. Горло сжималось. Как же он горевал по нему. Стоило лишь опомниться, осознать, что дядюшка не уехал в Рим, а ушел навеки, как слезы подступали к глазам.

Каким утешением было говорить о нем с Лизель. Каким утешением было знать, что за делами конюшни присматривает Ви.

Себастьян уже давно понял, что его Маленькая Жена внимательна и сообразительна. Еще когда она вела весь дом Фила. Сперва, она занялась поставщиками кормов, опилок и прочего. Затем как-то незаметно переняла у него всю скучную, но необходимую часть работы по обеспечению жизнедеятельности конезавода, которую раньше Себастьян контролировал только сам. Те навыки, что она получила, ведя хозяйство Филиппа, работали и с его лошадьми.

И вскоре Ви уже сама всем этим занималась, раз в неделю предоставляя ему отчет.

У них в гостях постоянно толклись какие-то интересные люди. Заводчики лошадей и собак, бизнесмены, которые пытались пробиться в аристократию, политики, спортсмены и девочки Ландлайен всех возрастов, которые привлекали мужскую аудиторию.

Неудивительно, что мало-помалу подтягивались остальные мужчины, да и женщины Штрассенберг. И Марита уже не сзывала так часто своих художников, а пыталась привлечь кого-то из гостей Ви. Верена абсолютно не возражала: ей было все равно, кто кого и куда зовет.

– Главное, чтобы ты был счастлив!

Работники конюшен тоже были восхищены. Они признавали, конечно, что его Фрау Виви —пока неопытная, но отмечали ее старательность, приветливость, простоту.

– Если она чего-то не знает, то не пытается делать вид, будто компетентна, а сразу же зовет кого-то из нас.

– Она не стесняется чего-то не знать и всегда готова учиться.

– И ей интересно, – видно, что интересно.

– Она разбирается в людях, что очень важно, когда разводишь настолько дорогих лошадей. Помните, она вас отговорила нанимать конюха, хотя у него рекомендаций был чемодан? Сказала, что у него глаза как-то не так бегают?.. Так вот, он смотрите, напился и угробил новую перевозку. Слава богу, пустую, без лошадей.

Теперь ему нужно будет опять этим заниматься. Боже, как Себастьян этого не хотел! А секс? А ее любовь? Где он найдет вторую такую же? Теперь он гораздо лучше понимал сыновей. И бешенство, что они испытывали, когда Верена ушла, вырвав с корнем все, что сама же взрастила.

Она вросла в его жизнь, пустила корни во все, чем он занимался, что было ему дорого, все, что он любил. Себастьян потерял не просто женщину. Он потерял человека, который решал скучные вопросы и наполнял жизнь удовольствием. Даже Марита при Верене была другой. Теперь опять, наверное, начнет истерить и вмешиваться в его дела, пытаясь казаться важной.

Верена закатила ему истерику лишь два раза. Когда он не хотел спать с ней в самом начале. Когда она думала, что он ее расхотел.

Себастьян мрачно почесал нос.

Даже закатывая истерики, чтоб получить желаемое, Ви делала счастливым и его самого. Как ветер, наполняющий паруса, она придавала их лодке скорость, но руль всегда держал он, Себастьян.

Если она ушла молча, значит она ушла. И она, и Риччи. Себастьян сомневался, что она любит мальчика так сильно, как любил он. И сомневался, что она понимает, как Себастьян хотел его…

Снова полезли воспоминания. С самого первого дня, когда Ви его раскатала, заставив сдаться и лечь в постель.

В тот день он не особо к ней рвался. Да, Ви красавица. Но такой же красавицей была Джесс. И Лизель, вон, до сих пор красавица, а что толку? Кого из своих мужей Джесс сделала хоть немного счастливым? А Лизель? А сама Ви?

Что с ней не так, если парни пятятся, как от спрута? И Фил, и Ральф.

Себастьян знал, что женщины прекрасно умеют лгать и притворяться в постели. И понимал, она будет притворяться. Был лишь один только способ отбить Верене охоту притворяться с ним. На всю жизнь.