Последний сын графа

Она притворилась его подругой и убедила в том его самого. Что он старик, как бы молодо он ни выглядел.

– И этот соплежуй был моим любимчиком, – сказал голос Мартина в его голове.

И как-то сразу, со всех сторон накатили воспоминания.

Себастьян вспомнил, как раньше, давным-давно, когда добрый дядюшка, выкушав пол погреба в одно рыло, заявлял брату, что во всем его выводке лишь один кобелек. Себастьян. И все боялись ему хоть слово против сказать. Молчали и старый граф, и Седрик, и Серафино. И ждали, пока он допьется, свалится с лошади, свернув себе шею и все они тогда заживут…

Мартин пережил всех троих, чтобы спокойно умереть в кресле. С бокалом вина в руке и в объятиях Лизель… Как же она рыдала, кто бы подумать мог? Себастьян просто не представлял, будто эта женщина, вообще, способна на слезы.

Дай тебе бог, сынок, однажды встретить девчонку …

Себастьян помнил время, когда его дядюшка вдруг сошелся с ней. Сошелся так неожиданно, как крыша падает с дома. Закончились его пьяные скачки, закончились оскорбительные выходки, закончились обзоры «помета». Даже с племянником он стал меньше времени проводить.

Едва приехав из Рима, Мартин сразу бросался к Лиз, а потом весь податливый, мурчал что-то улыбаясь. Стоило ей нахмуриться, стоило только строго на него посмотреть, как дядя прекращал пускать дым из пасти и делал, как хотела она.

– Дай тебе бог, сынок, – говаривал дядя, валяясь в шезлонге, когда приличия ради, Лизель выставляла его из спальни и спускалась в гостиную – повидать сыновей, – дай тебе бог однажды встретить девчонку, которая будет любить тебя, как меня любит моя Лиззи. И если встретишь, не упускай!

Граф долго не понимал, что это за любовь, когда один влачит показной целибат, таскаясь по проституткам, а вторая выходит замуж с аккуратностью раз в пять лет. Он понял, когда сам сошелся с Ви, оставаясь при этом женатым. Понял, пока разыгрывал кавалера в светском кругу, за то, что Марита контролирует ремонт Западного крыла. Есть любовь и есть выгода. Они не всегда сочетаются в одном человеке.

…Себастьян налил себе еще коньяку и вспомнил, как полгода назад, когда Ви была где-то на седьмом месяце, они с дядей по традиции прогуливались верхом, – вот только не галопом уже, а шагом. И Мартин спросил:

– Так, скажи, сынок, ты счастлив? Я не ошибся хотя бы на этот раз? Ты счастлив с Ви?

И Себастьян с улыбкой покачал головой.

– Я в жизни своей не был так счастлив, дядя!

– Я рад, Басти. Очень рад. Все говорят, что ты изменился и бросил пить, гоняя по замку всех собственных и приглашенных со стороны педерастов… Но я хотел услышать это от тебя самого.

– Если Ви и правда вся в свою бабушку, я понимаю, что случилось тогда с тобой.

Дядя ухмыльнулся и подмигнул ему.

– Я еще там, в Баварии, когда увидел, как ты на нее смотришь, понял, что сплетники не врут!.. Я просто позвонил и сказал Элизабет: для нас с тобой уже слишком поздно, но я готов раздвинуть границы для Себастьяна и Вивс. И она сказала, что я напился!

– Ты и напился, – напомнил граф.

– И что с того? Кто сказал, что все лучшие дела должны решаться на трезвую голову? Думаешь, я был трезвый, когда залез к ней ночью в окно? Я же тебе рассказывал про наш самый первый раз?

Себастьян рассмеялся…

Вздохнув, граф сморгнул подступавшие к горлу слезы и выпил еще. Вспомнился другой эпизод.

…Они договаривались пообедать все вместе в городе, Лизель, дядя, сам Себастьян и Ви. Но утром Ви должна была заскочить к врачу.

– Так мы поедем все вместе и подождем вас там! – сказал дядя, который ненавидел даже на лишний час расставаться со своей «голубоглазой девочкой».

– Ни в коем случае! – возмутилась Ви. – Я даже Себастьяна с собой туда не беру! И тебя с твоими шутками, тем более!

– Чтой-та? – смешно обиделся дядя. – Какие шутки ты имеешь в виду?

– Про мебельные чехлы!

– Шутки?! – как шкодливый мальчишка возопил тот. – Ты уже третий день кричишь: «Дорогой, ты не зайдешь на минуточку? У меня замок на спине заело!» А потом два часа штукатурка с потолка сыплется, словно снег идет! Естественно, что мы встаем и накрываем мебель чехлами. Какие тут шутки?! Она антикварная, знаешь ли! И черт, я не знаю, что там у тебя за замок, что вы третий день все открыть не можете, но знаю, что малыш в тебе лежит лицом вниз и все это наблюдает! Я уже боюсь, он такой родится, – Мартин весьма похоже изобразил гримасу из фильма «Крик». – Так что без шуток, Вивс! Я абсолютно серьезно иду с тобой! Скажу, чтоб тебе взломали этот чертов замок, пока Басти своим ключом не выбил малышу глазики.

Лизель отвернулась и закусила губу, пытаясь удержаться от смеха, Себастьян тоже; только Верене было не смешно.

– Вот, – сказала она, тыча в дядя Мартина пальцем. – Вот! И так всегда!

– Он просто дразнит тебя! – шепнул Себастьян и обняв, притянул ее к себе на колени.

Верена села, но даже ее затылок, казалось, все еще дуется.