Последний апокриф

Они будто знали или чувствовали (то, о чем прозорливый читатель романов, без сомнения, уже догадался!), как с каждым последующим черпаком в нашего героя вместе со щами втекало глобальное осознание себя и той великой миссии, что ему от начала времен уготовило Ничто…

219 …Уровень искушенности современного читателя избавляет нас, к счастью, от утомительных пояснений по поводу щей, что поглощал наш герой!..

Тем временем в Иерусалиме, на улице Яффо…

220 …Вечный Конфуций, всякого повидавший на птичьем веку, не без удивления признал, что размахом, развратом и численностью меньшинства иерусалимский ПГСМ явно превзошел оргиастические празднества доисторических славян, и зороастрийские пляски времен Вавилона, и даже, похоже (чего невозможно представить!), древнеримские вакханалии.

Понятное дело, что и Джордж, оказавшись в гуще этого орфического безумия, испытывал странное чувство: как ни верти, сорок лет пролетело с тех пор, как он под страхом расправы фатально покинул отчий кров.

Больше сорока лет он не видел города своего детства, где ему был знаком каждый камень.

Кому приходилось вдруг находить после сорока лет потери – тот, наверно, поймет, что творилось в душе нашего героя (да и то – не поймет!)…

Джордж помнил (как будто было вчера!), как он судорожно метался от дома к дому, и как замирал и цепенел в тени мавританских арок, и как, наконец, убедившись, что нет погони, стремился прочь из Иерусалима и – дальше, вниз, по каменистым горным тропам, в спасительный мрак и злую неизвестность.

И вот спустя жизнь он стоял в самом сердце мира и со слезами на глазах ностальгически разглядывал милую сердцу улицу с асимметричными строениями, красными черепичными крышами, игрушечными балконами с витиеватым узором чугунных решеток и высокими окнами в неоготическом стиле.

Тут мало что изменилось: где-то перекроили или грубо осовременили фасады первых этажей, где-то на месте убогих вывесок продуктовых или ремесленных лавочек и ночлежек появились кричащие рекламные щиты супермаркетов, кофеен и ресторанов – а так, по первому беглому взгляду, все оставалось по-прежнему.

И все-то казалось ему до боли знакомым – все, кроме Духа (не путать с запахом!): по его ощущению, Дух над Иерусалимом стоял не тот!

Того Духа, что помнил Джордж, уже не стояло!..

Во главе красочной процессии, растянувшейся на сотни километров, медленно и величаво катилась гигантских размеров многотонная золотая телега о двух колесах (типа ближневосточной арбы!), запряженная шестеркой голубых, арабских кровей, шестигорбых верблюдов.

Над повозкой величественно возвышался трон из слоновьей кости, инкрустированный бриллиантами, на котором в слепящем сиянии солнечных лучей восседала сама королева ПГСМ, увенчанная диадемой из синих гадюк.

На эту высокую карнавальную должность, по традиции, меньшинства выдвигали самое безобразное и отвратительное существо.

И при старании было бы трудно узнать в этой сморщенной ведьме с беззубым ртом, тонкой и скрученной, как воловий хвост, шеей, с перекошенными костлявыми плечами и выдающимися ключицами, с налипшими на впалый живот выцветшими тряпочками грудей и жуткими, безвозвратно изуродованными подагрой ногами любимую дочь Князя Тьмы, красавицу Луизу.

…Мы еще помним ее вечно юной и прекрасной, и поэтому просто загадка, как же это она умудрилась так безобразно состариться.

Впрочем, никакой загадки, если припомнить, Кто и какие надежды на нее возлагал, а также и то, Чьи ожидания она обманула!..

Внезапный оклик вывел Джорджа из состояния глубокой задумчивости.

Его явно позвали по имени, негромко и властно.

Он неуверенно огляделся по сторонам: по всему, Иннокентию с Марусей явно было не до него, что же касалось попугая – то он увлеченно пощелкивал клювом и будоражил перья при виде марширующих стройными рядами голубых котов с голубыми мышами во рту.

И тут он опять услышал все тот же до боли знакомый голос (ошибки быть не могло!), властно позвавший его по имени:

– Эй, Джордж!

И тогда он поднял глаза и увидел прямо перед собой застывших на задних ногах, подобно изваяниям, шестерку голубых, как восход в Иудейских горах, шестигорбых верблюдов, неохватных размеров золотую телегу и лоснящийся матовой белизной трон с гордо на нем восседающей женщиной невообразимой безобразности!

Тут Джордж невольно подумал о том, что не только одна красота не имеет границ, но еще и уродство не знает предела!

И еще он успел с удивлением отметить, что старуха не только не стеснялась своей тотальной отвратительности – но даже, напротив, с удовольствием ее демонстрировала.

И еще, у него в мозгу промелькнуло, что он уже где-то видел это исчадие ада, но только не мог вспомнить – где?

– Или уже не узнаешь? – ясно услышал крупье.

Сомнений не оставалось, к нему обращалась сама королева ПГСМ!

Тем не менее он огляделся – не доверяя собственным ушам!