Полное собрание сочинений. Том 2

– Изначально были одни только инстинкты, это лишь потом к ним примкнуло сознание «…на месте следа воспоминания», а фундамент и надстройки не могут поменяться местами.

– Виталий Андреевич…

– Конечно, надстройки могут быть настолько большими, что фундамент совершенно не будет виден, но от этого он не меняется, он всё равно первичен.

– Виталий Андреевич, вы мешаете в одну кучу совершенно несовместимые понятия. Да, инстинкты– это фундамент, животные инстинкты, из них всё вышло, но воля к власти или ещё какая бы то ни было воля– это не животный инстинкт, понимаете?

– Животные…

– А животные инстинкты… С ними разум может легко справиться, иначе такие вещи, как суицид или секс в презервативе были бы невозможны. Уж извините за сопоставление.

– Но ведь есть такое понятие, как трансформация.

– Здесь это…

– То есть фундамент приобрёл новые свойства, изменился, но от этого он не перестал быть фундаментом.

– Владимир Николаевич, уж извините, но я этих свойств в упор не вижу.

– Воля к власти…

– Вот я и говорю– не вижу; может, всё потому что их нет?

– Ладно, ладно. Для чего была придумана мораль?

– Она не была придумана, она была следствием и необходимостью.

– Необходимостью для чего?

– Появилась собственность, появилась власть, как следствие, появились эгоистические стремления, Человеку же, в основе своей, они чужды, и как ответная реакция на это неестественное состояние появилась мораль, а внутренне– совесть, призывающее вернуться к исходному состоянию и освободиться от эгоизма.

– Ох, как вы не правы, Пётр Дмитриевич. Да, совесть– это необходимость, ответная реакция, но реакция на появление в структуре психики воли к власти, для её сдерживания она и появилась; чтобы все мы не поубивали друг друга.

– Вы…

– Причём необходимость эта не внутренняя, как вы говорите, а внешняя: самосохранение общества, государства.

– Я хочу сказать…

– Пётр Дмитриевич, Владимир Николаевич правильно говорит, он…

– Нет, ну вы…

– Мы…

– Совесть не сдерживает волю к власти и не призывает к отказу от бытия-среди-людей, а призывает к отказу от эгоизма, это вытекает из самих свойств морали. Если ты не уступил место бабульке– тебя хоть совсем немного, но совесть мучить будет…

– Ну это кого как.

– …и очевидно, что не потому, что ты отказываешься от самого себя и не потому, что ты тем самым проявил свою власть, а только потому, что ты пошёл против себя, проявил эгоизм. Разве не так?

– Да при чём здесь «Я»? Совесть относится к «Сверх-Я», и в этом случае совесть Меня мучает не потому, что Я иду против самого себя, а потому, что Я иду против своего «Сверх-Я», а оно на девяносто девять процентов есть олицетворение морали, и эгоизм или эта ваша любовь к людям здесь совершенно ни причём.

– Владимир Николаевич, совесть фундирована внутри, а не навязана, в этом вся суть.

– Хорошо, допустим. Значит, совесть призывает к любви к людям, и возникла она как сдерживающий фактор эгоистических стремлений, причём возникла изнутри, так?

– Совершено верно.

– Бог и человек как-то связаны?

– То есть?

– Призывая к людям, совесть хоть как-то «цепляет» бога?

– По этому вопросу обратитесь к Константину Станиславовичу; вот когда он придёт…

– Ваше мнение?

– На мой взгляд, конечно же, нет, ибо бога нет, а совесть ни прямо, ни косвенно не может призывать ни к чему.

– Хорошо. А теперь представьте, что вы верующий человек.

– И?

– Разве вас не будет мучить совесть, если вы долго не будете ходить в церковь или плохо скажете о боге?

– Тут… Как бы…

– Вот именно, что будет, хотя ни о каком призыве к людям тут, само собой, и речи не идёт; зато идёт речь о том, что принципы отношения к богу у верующего коренятся в его «Сверх-Я», в его идеале, который, и это очевидно, был ему навязан.

– Что-то тут…

– Но ведь совесть будет мучить?

– Да, будет.

– Ну тогда только получается, что бог и люди– это одно и тоже, или, по крайней мере, и любовь к богу, и любовь к людям присущи нам изначально, может быть, вы стали верующим? Только так можно объяснить не навязанный характер совести.

– Да уж, Пётр Дмитриевич, противоречие.

– Виталий Андреевич…

– Так что совесть навязана, а ничто внешнее в любом случае не может призывать к внутреннему, следовательно, раз она не пытается втиснуть вас в рамки, так как работает она только как ответная реакция на определённое раздражение, то значит, она пытается не выпускать вас за них, то есть сдерживает. А что она может сдерживать, если, как вы и сами говорили, в разуме как таковом сдерживать нечего?

– Что?

– Если не разум, то воля. Воля же слепа, эгоистична по определению, она не поддаётся размыканию или изменению, она «вещь в себе», а главное и очевидное стремление эгоизма– власть, отсюда выводим, что воля к власти существует, и, более того, она есть основа всего.

– Владимир Николаевич, вы всё правильно говорите, за одним только исключением: главная цель эгоизма– не власть, а я сам, то есть моя самость; зачем мне власть, если меня нет?

– Главная цель эгоизма– это отдельный разговор, да и вообще нет во Мне никакого «меня», весь Я и есть Я, так что ваша поправка изначально лишена смысла.