Полное собрание сочинений. Том 2

– Он не лишает, он…

– Да христианство вообще афилантропично.

– Нет, вы…

– Что поделать? Такие были времена.

– Секундочку…

– Нет, ну Виталий Андреевич, тогда зачем сейчас…

17.02.04 15:26 – 15:29

«Куда катится мир? Ежели даже люди мыслящие не веруют, то как же сейчас верует простой люд? А ведь открываются новые церкви, люди их посещают, молятся Господу… Но ведь если молятся– значит верят, или, быть может, они и сами не ведают, в Кого верят? Выдумали себе богов, назвали их одним именем– Господь, отсюда и думают, что они христиане; просят у Него денег, просят, чтобы не отсудили квартиру… Воистину «Нет ничего неразумнее простого низкого люда».

Не верить в Бога… Как тогда вообще возможно жить? Если не верить в Него, то во что и в кого тогда? В Дьявола? Человек же не может ни во что не верить, так неужели ж человечество стало служить Дьяволу? Господи, спаси и сохрани. А ведь все хотят счастливой жизни, хотят жить в мире и согласии, но как же, ежели ты не веруешь? Как можно провести жизнь в счастье и покое, если ты отказываешься от пути, который приводит к таковому? Глупые. Сами творят зло, проповедуют зло, превозносят зло, но при этом хотят, чтобы к ним относились хорошо, как же? Хулят Господа, но молят Его о помощи в трудную минуту, а после обижаются, если Господь не помог им.

Иисус Христос мучался за нас, за нас принял мученическую смерть, а мы… Прости нас, Господи. Мне больно смотреть на людей, мне стыдно, что и я принадлежу к роду человеческому. И они… Они же тоже выдумали себе богов: Человек, Я… Но ведь это не Бог, далеко не Бог. Едино лишь Виталий Андреевич ещё не продался Дьяволу, есть ещё в нём искра Божья, пусть он её и не замечает. По крайней мере, он правильно относится к этому миру и видит верный путь, однако ж сам для себя скрывая его истинную цель. Он думает о смерти, думает о своём месте в мире, понимает своё ничтожество… Есть в нём любовь Отчая. Прискорбно, что он идёт к Богу окольными путями. Но почему бы не поверить? Зачем самому разрывать нить связи между собой и миром, ведь именно в этой нити и есть Бог. Если уж экзистенционалист, то почему идеалом у него служат Хайдеггер, Сартр… почему не Бердяев или, например, Ясперс? Жаль, он сам себе усложняет жизнь.

А вот Пётр Дмитриевич и особенно Владимир Николаевич… Прости, Господи, их души грешные. Пётр Дмитриевич хотя бы людей любит, хочет помочь, живёт для других; может он ещё больший праведник, чем я? Ибо «Вера без дел мертва», если бы он ещё верил… А вот Владимир Николаевич… В нём сидит Дьявол, он им одержим. Как мне его жаль. Сам не понимает, от какой жизни отказывается и какую жизнь проповедует. Он же даже в душу не верит, вообще ни во что не верит или же не признаёт значимости. Я не удивлюсь, если он однажды скажет «Ничто не истина, и всё дозволено», прости меня, Господи.

Погода-то какая… Весна… Неужели глядя на то, как совершенен этот мир, можно усомниться в Господе Боге? Кто же тогда создал такое совершенство? Не сам же мир создал себя. И вот смотрит Он сейчас на нас с неба и улы… Нет, Он плачет. Да, плачет; мы заставили Его плакать, какое нам после всего совершённого может быть прощение? О чём мы вообще можем просить Господа? Мы, ничтожные твари пред ликом Его.

А всё из-за таких, как… Нет, не стоит злиться; злость– худшее чувство человека, ибо она порождает ненависть и зависть– причину всех проблем этого мира. А сейчас злость… Столько искушений, как же сейчас можно устоять человеку незакалённому верой? Все эти яства, развлечения, женщины… Для всего нужны деньги, нужна власть, а зачем? «Кто имеет, у того отнимется и то, что имеет»; на небесах денег нет. Как же это можно не понимать? Да, мир превратился в ад, в прелюдию к аду. Порою так и хочется крикнуть: «Братья, сестры, опомнитесь!», да разве ж услышит кто? А если и услышат, то засмеются, как наверняка засмеялся бы Владимир Николаевич; издевательским, дьявольским смехом. А ведь они философы, они…»

23.02.03 14:39 – 14:50

– Здравствуйте, коллеги.

– Добрый день.

– Вы знаете, какой секрет открыл мне сейчас Константин Станиславович?

– Да какой это секрет?

– Оказывается, сначала он поступал на психолога.

– Неужели?

– Вообще-то, я бы, конечно, сразу поступил на теолога, но в начале восьмидесятых… сами понимаете.

– А Я ведь тоже когда-то чуть было не стал теологом.

– Владимир Николаевич?

– Да. У нас в институте решили провести эксперимент: на четвёртом и пятом курсе сделали деление: теология, философия древнего мира, западная философия… и сначала Я пошёл именно на теолога.

– Почему?

– Не знаю, в те времена это было как-то необычно, особенно, а потому захватывающе. Запретный плод сладок.

– Что же не стали?

– Через три месяца меня весь этот бред так вывел…

– Что до сих пор отойти не можете.

– Вроде того. Хотя, честно говоря, я не понимаю теологию, как науку; как можно изучать то, чего нет или уж, по крайней мере, никак себя не обнаруживает? В теологии нет ни предмета, ни объекта исследования, а так… Человека надо брать за основу, а не пойми что.

– Здесь вы правы.