Похищение Европы

Конечно, можно было просто послать замысловатого ребенка подальше и заняться более безопасным шопингом. Но Ефим уже завелся и не хотел пасовать перед каким-то там пацаном. Неужто он испугается ребенка, если в Ла-Корунье и киллеров не испугался? («Вообще-то испугался, – поправил себя самокритичный Береславский. – Но не до потери пульса. Машину ведь вел!»)

– Какое оружие? – неубедительно возмутился мальчик. – Я вас на кожаную фабрику веду!

– Чтоб с нас там кожу сняли? – зловеще спросила старуха Евстигнеева.

Деморализованный пацан уже был вовсе не рад пойманной им «рыбе». Похоже, он начал понимать, что эту добычу ему не проглотить.

– Так вы пойдете на фабрику или нет? – поставил мальчик вопрос ребром.

– Конечно, пойдем, – сказала старуха. А Ефим Аркадьевич, обнаружив потаенные навыки, залез в единственный карман паренька и выудил оттуда маленький коробок.

– Это спички! – заволновался мальчик.

– Помолчи, – попросил Ефим, одной рукой ковыряясь в коробке – вторая была занята мальчиком. – Есть! – радостно сказал он. Под спичками была припрятана половинка острейшего бритвенного лезвия: приемчик старый, но вполне действенный. Таким огрызком можно и карман срезать, и дамскую сумочку вскрыть. А в крайнем случае он и для горла врага сгодится.

Ребенок подавленно замолчал.

– Не надо в полицию, – тихо сказал он, став наконец действительно похожим на испуганного ребенка. – Они меня убьют.

– Верю, – сказал Береславский. Он передал свой фотоаппарат Даше и сказал: – Сними нас с нашим юным другом!

Та сделала три снимка, после чего Ефим отдал «лейку» шедшему мимо с покупками – он уже возвращался на теплоход – Катиному чиновнику.

– Не отдавайте меня, пожалуйста, – еще раз тихо попросил пацан. Теперь он плакал по-настоящему, правда, беззвучно, только слезы текли из по-девчачьи огромных глаз.

– Не отдадим, – принял решение Ефим. Людмила Петровна молчаливо одобрила. – Даже, пожалуй, заплатим, – продолжил лидер группы. – Но ты за это покажешь нам Порт-Саид и приведешь на «Звезду» живыми и невредимыми. Идет?

– Идет! – воспрянул духом мальчик.

– Ты помнишь, что твое фото в надежном месте? – спросил на всякий случай Береславский.

– Помню, – уже без энтузиазма ответил ребенок. Похоже, он действительно боялся любого контакта с местной – чрезвычайно жесткой даже по российским меркам – полицией. Тем более что преступные поползновения против туристов в Порт-Саиде рассматривались как преступление против практически единственного реального дохода городской казны.

– Тогда пошли, – закончил переговоры Ефим и отпустил руку ребенка.

* * *

Гуляли они по городу довольно долго. И не только по городу. Обезоруженный мальчик оказался веселым и жизнерадостным подростком – когда не при делах. Он предложил перекусить в кафе его отца, и туристы после короткого совещания не отказались.

«Кафе» оказалось мрачноватым крошечным гадюшником, расположенным в подворотне грязного трехэтажного кирпичного дома. От порта-то отошли буквально метров на пятьсот, а праздник – кончился. Грязь, вонь, обломки старой мебели под ногами и пронзительные крики везде ощущающих себя прекрасно мальчишек.

Присмиревшая Даша постоянно боролась с желанием взять Ефима за руку. Людмила Петровна, наоборот, не выказывала никаких признаков беспокойства. Не беспокоился и Ефим, тоже не потерявший чутья и сейчас полностью уверенный в том, что они, после дозированных приключений, покинут этот непрестижный район целыми и здоровыми.

* * *

Так оно и произошло.

* * *

В кафе, уместившемся в одной-единственной комнатушке с тремя столами, они были единственными посетителями. Были сначала еще двое, с бандитскими рожами, но после взволнованного рассказа Фуада его папаша, пожилой смуглый египтянин, буквально пинками выгнал предыдущих гостей и освободил стол для новых.

– Мы рады видеть русских людей, – практически без акцента сообщил он.

Потом, уже в беседе, выяснилось, что папа Фуада обучался в России какой-то замысловатой военной специальности, там и овладел языком. После смерти Насера и прихода к власти Садата «русско-ориентированных» египтян откровенно дискриминировали, и Моваз, будущий отец красивого мальчика Фуада, скоро оказался вне армии. Но – с приобретенными в далекой России навыками.

Это, видимо, дало ему определенные конкурентные преимущества в «освоении» бандитского припортового района. Во всяком случае, Ефим отметил, как пару раз заглядывавших в кафе опасного вида господ словно ветром сдувало при одном движении бровей Моваза.

Он с явным удовольствием говорил по-русски, а потом похвастался целым выводком детей – Фуад оказался отнюдь не младшим ребенком немолодого папаши. Про старшего – отсутствующего – с гордостью сказал, что тот в Каире учится в университете и будет настоящим врачом. Так и сказал – настоящим, как будто бывают ненастоящие врачи.

* * *

Потом дорогих гостей кормили, обильно и исключительно вкусно. Арабская кухня вообще вкусная, а здесь она была просто превосходной. «Пожалуй, если так уметь готовить, можно и не быть бандитом», – подумал Ефим.

– А не отравят? – шепнула тихонько Даша.