Подвигъ

Народу навалило уйма, — благо и день выдался отличный, съ блѣдно-голубымъ зимнимъ небомъ и бодрымъ воздухомъ. Мартынъ прошелъ въ павильонъ, и тамъ уже всѣ были въ сборѣ, и Армстронгъ, капитанъ команды, долговязый человѣкъ съ подстриженными усами, застѣнчиво улыбнувшись, въ сотый разъ замѣтилъ Мартыну, что тотъ напрасно не носитъ наколѣнниковъ. Погодя всѣ одиннадцать человѣкъ гуськомъ выбѣжали изъ павильона, и Мартынъ разомъ воспринялъ то, что такъ любилъ: острый запахъ сыроватаго дерна, упругость его подъ ногой, тысячу людей на скамейкахъ, черную проплѣшину въ дернѣ у воротъ и гулкій звукъ, — это покикивала противная команда. Судья принесъ и положилъ на самый пупъ поля (обведенный мѣловой чертой) новенькій, свѣтло-желтый мячъ. Игроки встали по мѣстамъ, раздался свистокъ. И вдругъ волненіе Мартына совершенно исчезло, и, спокойно прислонившись къ штангѣ своихъ воротъ, онъ поглядѣлъ по сторонамъ, пытаясь найти Дарвина и Соню. Игра повелась далеко, въ томъ концѣ поля, и можно было наслаждаться холодомъ, матовой зеленью, говоромъ людей, стоявшихъ тотчасъ за сѣткой воротъ, и гордымъ чувствомъ, что отроческая мечта сбылась, что вонъ тотъ рыжій, главарь противниковъ, такъ восхитительно точно принимающій и передающій мячъ, недавно игралъ противъ Шотландіи, и что среди толпы есть кое-кто, для кого стоитъ постараться. Въ дѣтскіе годы сонъ обычно наступалъ какъ разъ въ эти минуты начала игры, ибо Мартынъ такъ увлекался подробностями предисловія, что до главнаго не успѣвалъ дойти и забывался. Такъ онъ длилъ наслажденіе, откладывая на другую, менѣе сонную, ночь самую игру, — быструю, яркую, — и вотъ, топотъ ногъ близится, вотъ уже слышно храпящее дыханіе бѣгущихъ, вотъ выбился рыжій и несется, вздрагивая кокомъ, и вотъ — отъ удара его баснословнаго носка мячъ со свистомъ низко метнулся въ уголокъ воротъ, — голкиперъ, упавъ, какъ подкошенный, успѣлъ задержать эту молнію, и вотъ уже мячъ въ его рукахъ, и, увильнувъ отъ противниковъ, Мартынъ всей силою ляжки и икры послалъ мячъ звучной параболой вдаль, подъ раскатъ рукоплесканій. Во время короткаго перерыва игроки валялись на травѣ, сося лимоны, и, когда затѣмъ стороны перемѣнились воротами, Мартынъ съ новаго мѣста опять высматривалъ Соню. Впрочемъ, нельзя было особенно глазѣть, — игра сразу пошла жаркая, и ему все время приходилось дѣлать стойку въ ожиданіи атаки. Нѣсколько разъ онъ ловилъ, согнувшись вдвое, пушечное ядро, нѣсколько разъ взлеталъ, отражая его кулакомъ, и сохранилъ дѣвственность своихъ воротъ до конца игры, счастливо улыбнувшись, когда, за секунду до свистка, голкиперъ противниковъ выронилъ скользкій мячъ, который Армстронгъ тотчасъ и залѣпилъ въ ворота.