Подвигъ

Межъ тѣмъ Мартынъ дѣйствительно волновался, и немало. Онъ игралъ голкиперомъ въ первой командѣ своего колледжа, и, послѣ многихъ схватокъ, колледжъ вышелъ въ финалъ и сегодня встрѣчался съ колледжемъ святого Іоанна на первенство Кембриджа. Мартынъ гордился тѣмъ, что онъ, иностранецъ, попалъ въ такую команду и, за блестящую игру, произведенъ въ званіе колледжскаго «голубого», — можетъ носить, вмѣсто пиджака, чудесную голубую куртку. Съ пріятнымъ удивленіемъ онъ вспоминалъ, какъ, бывало, въ Россіи, калачикомъ свернувшись въ мягкой выемкѣ ночи, предаваясь мечтанію, уводившему незамѣтно въ сонъ, онъ видѣлъ себя изумительнымъ футболистомъ. Стоило прикрыть глаза и вообразить футбольное поле, или, скажемъ, длинные, коричневые, гармониками соединенные вагоны экспресса, которымъ онъ самъ управляетъ, и постепенно душа улавливала ритмъ, блаженно успокаивалась, какъ бы очищалась и, гладкая, умащенная, соскальзывала въ забытье. Былъ это иногда не поѣздъ, пущенный во всю, скользящій между ярко-желтыхъ березовыхъ лѣсовъ и далѣе, черезъ иностранные города, по мостамъ надъ улицами, и затѣмъ на югъ, сквозь внезапно свѣтающіе туннели, и пологимъ берегомъ вдоль ослѣпительнаго моря, — это былъ иногда самолетъ, гоночный автомобиль, тобоганъ, въ вихрѣ снѣга берущій крутой поворотъ, или просто тропинка, по которой бѣжишь, бѣжишь, — и Мартынъ, вспоминая, подмѣчалъ нѣкую особенность своей жизни: свойство мечты незамѣтно осѣдать и переходить въ дѣйствительность, какъ прежде она переходила въ сонъ: это ему казалось залогомъ того, что и нынѣшнія его ночныя мечты, — о тайной, беззаконной экспедиціи, — вдругъ окрѣпнутъ, наполнятся жизнью, какъ окрѣпла и одѣлась плотью греза о футбольныхъ состязаніяхъ, которой онъ бывало такъ длительно, такъ искусно наслаждался, когда, боясь дойти слишкомъ поспѣшно до сладостной сути, останавливался подробно на приготовленіяхъ къ игрѣ: вотъ натягиваетъ чулки съ цвѣтными отворотами, вотъ надѣваетъ черные трусики, вотъ завязываетъ шнурки крѣпкихъ буцовъ.

Онъ крякнулъ и разогнулся. Передъ каминомъ было тепло переодѣваться, — это чуть сбавляло дрожь волненія. На бѣлый, съ треугольнымъ вырѣзомъ, свэтеръ тѣсно налѣзла голубая куртка. Какъ уже потрепались голкиперскія перчатки... Ну вотъ, — готовъ. Кругомъ валялись его вещи, онъ все это подобралъ и понесъ въ спальню. По сравненію съ тепломъ шерстяного свэтера, его голоколѣннымъ ногамъ въ просторныхъ, легкихъ трусахъ было удивительно прохладно. «Уфъ! — произнесъ онъ, входя въ комнату Дарвина. — Я, кажется, быстро переодѣлся». «Пошли», — сказала Соня и встала съ дивана. Тэдди посмотрѣлъ на нее съ мольбой. «Прошу тысячу разъ прощенія, — взмолился онъ, — меня ждутъ, меня ждутъ».

Онъ ушелъ. Ушелъ и Вадимъ, обѣщавъ прикатить на поле попозже. «Можетъ быть, это и дѣйствительно не такъ уже интересно, — сказала Соня, обращаясь къ Дарвину. — Можетъ быть, не стоитъ?» «О, нѣтъ, непремѣнно», — съ улыбкой отвѣтилъ Дарвинъ и потрепалъ Мартына по плечу. Они пошли втроемъ по улицѣ, Мартынъ замѣтилъ, что Соня совершенно не смотритъ на него, межъ тѣмъ онъ впервые показывался ей въ футбольномъ нарядѣ. «Прибавимъ шагу, — сказалъ онъ. — Мы еще опоздаемъ». «Не бѣда», — проговорила Соня и стала передъ витриной. «Ладно, я пойду впередъ», — сказалъ Мартынъ и, твердо стуча резиновыми шипами буцовъ, свернулъ въ переулокъ и зашагалъ по направленію къ полю.