Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

– Там не очень-то весело, – ответила Шарлотта с бескомпромиссной честностью, присущей детям.

Я изобразила на лице удивление.

– Что ж, может, завтра займемся чем-нибудь вместе? – Я закрыла калитку. – Прокатимся на машине, если Фиби она не понадобится.

Шарлотта обдумала мое предложение.

– А Дэниел тоже захочет с нами поехать?

Как только мы оказались в кухне, Лили с ворчанием и в то же время с легким смехом накинулась на Шарлотту, расстегивая ее промокшую куртку и опускаясь на колени, чтобы расстегнуть ее сандалии.

– Не знаю, как некоторые люди могут быть столь беззаботными. Мисс Шеклтон… она промокла до ниточки. Я велела ей пойти наверх и переодеться во все сухое, а она лишь рассмеялась. Вот заработает себе воспаление легких, тогда узнает! Вы не заметили, что пошел дождь?

– Как-то не заметили, – подтвердила Шарлотта.

Лили достала сухое полотенце, сняла с Шарлотты очки, осторожно протерла линзы, а затем аккуратно вернула на место, нацепив на маленький носик. Тем же полотенцем она принялась вытирать Шарлотте волосы, терла ее, как мокрого щенка, не забывая при этом ворчать. Я оставила их, а сама сняла плащ и шляпу и повесила на батарее в коридоре.

Дверь в гостиную Фиби была открыта. В камине полыхал огонь, пламя отражалось в медной решетке и во всех начищенных крохотных вещицах, которые стояли на каминной полке, – в медном кувшине, серебряной рамке с фотографией, глянцевой чаше. Перед камином, облокотившись о полку и поставив ногу на решетку, стоял Дэниел. Профиль его хмурого лица отражался в зеркале, висевшем над камином, а в руке он держал лист бумаги, который внимательно разглядывал.

Я вошла в комнату, Дэниел оглянулся на меня.

– Привела Шарлотту. Лили ее вытирает. Девчушка искала ежевику. – Я встала рядом с ним, протягивая озябшие руки к огню. – Что вы разглядываете?

– Рисунок Шарлотты. Он очень хорош.

Дэниел передал мне лист и, отойдя от камина, устроился, развалившись, в огромном и глубоком старом кресле Чипса. Выглядел он уставшим – опустил голову и вытянул длинные ноги. Я посмотрела на рисунок Шарлотты и тут же поняла, о чем говорил Дэниел. Конечно, рисунок был детским, но аккуратным и оригинальным. Она использовала фломастеры, и яркие основные цвета напомнили мне о великолепных красках в тюбиках Фиби. Я увидела красную лодку, плывущую по темно-синему морю, с изогнутым, натянутым ветром парусом. На корме стояла крошечная фигурка в морской фуражке, а на палубе сидел большой усатый кот.

Я улыбнулась:

– Замечательный кот.

– Весь рисунок великолепен.

– От картинки веет жизнерадостностью. Удивительно, ведь Шарлотта не слишком жизнерадостный ребенок.

– Знаю, – согласился Дэниел. – Это обнадеживает.

Я поставила рисунок на каминную полку, возле часов Фиби.

– Я пообещала свозить ее куда-нибудь. С бабушкой ей не слишком весело. Я думала, мы покатаемся на машине.

– С вашей стороны очень мило.

– Шарлотта спрашивала, поедете ли вы с нами.

– Правда? – без особого энтузиазма отозвался Дэниел.

Не надоела ли Дэниелу женская компания? Или ему пришлась не по душе идея провести время со мной и ребенком? Я пожалела, что вообще предложила это.

– Наверное, у вас есть дела поинтереснее.

– Да, – подтвердил Дэниел и добавил: – Посмотрим.

«Посмотрим». В детстве взрослые раздражали меня этим самым словом, которое использовали всякий раз, когда не могли или не хотели брать на себя обязательства.

Чипс сделал для меня карусель. Подарил мне и сказал, что я могу забрать ее в Лондон, но я решила этого не делать. Карусель была частью Холли-коттеджа, а я – приверженцем традиций, поэтому и оставила.

Она все еще хранилась в нижней части громоздкого французского шкафа в углу гостиной. Тем вечером, после того как убрали чайный сервиз и помыли посуду, Шарлотта сходила и вытащила карусель. Осторожно принесла игрушку и поставила на стол перед камином.

Чипс использовал для карусели старомодный граммофон. Снял с него крышку и держатель для иглы, вырезал круг из фанеры размером с обычную пластинку, проделал дырочку посередине и насадил на ось граммофона. Этот диск он покрасил в ярко-красный цвет, а по периметру приклеил зверят. Их Чипс тоже вырезал из фанеры лобзиком. Там были тигр, слон, зебра, пони, лев, собака – каждое животное раскрашено в полосатый или пятнистый узор, и на каждом было нарисовано яркое седло с крохотной уздечкой и поводьями из золотого шнура.

С каруселью можно было играть по-разному. Иногда она становилась частью ярмарки или цирка вместе с кубиками, фигурками с фермы и деревянными животными, которые остались от сломанного Ноева ковчега. Но в основном я играла только с ней, заводила ручку, чтобы пришел в движение механизм, и переключала рычажок, который заставлял поворотную платформу крутиться. Также там был другой рычажок, регулирующий скорость. Карусель вращалась сперва медленно (чтобы человечки успели забраться на нее, как любил говорить Чипс), а потом набирала скорость, пока животные не начинали кружиться так быстро, что сложно было разглядеть отдельные фигурки.