Под стягом победным

Anyone hearing it would be quite sure that Hornblower was determined upon clubbing the pilot to death if they went aground.	Слыша этот смех, всякий бы подумал, что, если они сядут на мель, он обязательно размозжит лоцману голову.
Hornblower asked himself if he were acting and was puzzled to discover that he could not answer the question.	Хорнблауэр спрашивал себя, притворство ли это, и с изумлением обнаружил, что не знает ответа на свой вопрос.
He could not picture himself killing a helpless man -and yet he could not be sure.	Он не мог вообразить себя убивающим беззащитного человека, однако, кто знает?
This fierce, relentless determination that consumed him was something new to him, just as it always was.	Неукротимая, безжалостная решимость, которая его обуяла, как всегда, казалась чувством совершенно новым.
He was aware of the fact that once he had set his hand to a scheme he never allowed any consideration to stop his carrying it through, but he always looked upon himself as fatalistic or resigned.	Всякий раз, начав действовать, он не останавливался ни перед чем, и, тем не менее, упорно считал себя фаталистом, человеком, который плывет по течению.
It was always startling to detect in himself qualities which he admired in other men.	Всегда удивительно было обнаруживать в себе качества, которыми он восхищался в других.
But it was sufficient, and satisfactory, for the moment, to know that the pilot was quite sure that he would be killed in an unpleasant fashion if the cutter should touch ground.	Впрочем, главное сейчас, что лоцман уверен: если "Волшебница" сядет на мель, его убьют самым пренеприятным образом.
Within half a mile it was necessary to cross to the other side - it was amusing to note how this vast estuary repeated on a grand scale the characteristics of the upper river, where the clear channel serpentined from shore to shore between the sandbanks.	Через полмили пришлось сместиться левее -занятно, что широкое устье повторяло в увеличенном масштабе особенности верховьев: фарватер вился от берега к берегу между песчаными отмелями.
At the pilot's warning Hornblower got his motley crew together in case it might be necessary to go about, but the precaution was needless.	По слову лоцмана Хорнблауэр приготовил горе-команду к возможному повороту оверштаг, но предосторожность оказалась излишней.
Closehauled, and with the tide running fast behind her, the cutter glided across, Hornblower and Brown at the sheets, and Bush at the tiller demonstrating once more what an accomplished seaman he was.	В бейдевинд тендер скользил поперек отлива, Хорнблауэр и Браун управлялись со шкотами, Буш - с румпелем: он в очередной раз показал себя первоклассным моряком.
They steadied her with the wind again over her quarter, Hornblower anxiously testing the direction of the wind and looking up at the ghostly sails.	Хорнблауэр прикинул направление ветра, взглянул на призрачные паруса и вновь развернул "Волшебницу" в бакштаг.
"Monsieur," pleaded the pilot. "Monsieur, these cords are tight."	- Мсье, - взмолился лоцман, - мсье, веревки очень тугие.
Hornblower laughed again, horribly.	Хорнблауэр вновь страшно расхохотался.
"They will serve to keep you awake, then," he said.	- Зато не заснете, - сказал он.
His instinct had dictated the reply; his reason confirmed it.	Ответить так подсказало природное чутье.