Под сенью звезд

Сурт орудовал большим молотом, его огромное мускулистое тело, напоминало тело бога Тора, сражающегося с врагом. Озверевшие викинги были сильней, выносливей и опытнее шотландцев, охваченных неистовой яростью. Не рассчитанные, не опытные, ошибочные действия шотландцев привили к большим потерям. Даже сильное и большое тело Маккензи Логана не устояло. Вождь пал на колени, получив смертельную рану, а затем медленно опустился на камни.

Викинги, разбив один отряд, не стали преследовать врага, а окружили второй отряд и заставили противника сдаться. Бесполезные выпады шотландцев заканчивались лишь смертью, очередным падением тел и окрашиванию камней кровью.

Несмотря на победу, Сурт не мог чувствовать себя победителем. Если шотландцы стояли перед ним на коленях, поверженные, то Сурт должен был ликовать, но его чутье воина подсказывало ему, что главный бой еще впереди. Судя по тому, как их встретили, побежденный отряд был лишь передовым. На материке всегда много городов, способных оказать сопротивление. Где-то готовится решающая битва. И Сурт это чувствовал. Он еще не знал, что земля, на которой он оказался, была не материком, а островом, точнее, целой цепью островов. Все, что он пока осознал и прочувствовал, была неприязнь к этой чужой земле. Она была для него как холодный, скользкий камень, который нельзя было удержать. Его можно было покорить, но разбить было невозможно. Земля, с ее мокрыми скалами, высокими утесами, продуваемая леденящим морским ветром и окутанная, как призрак, туманом и укрытая мрачными тучами, казалась ему чуждой, враждебной. В его большое, пылающее яростью сердце проникла леденящая тревога, казалось, поселившаяся навеки.

Глава 37

Тем временем, пока отряды островитян сражались с людьми Сурта, остров Стреймой, оказавшийся без охраны, был захвачен другой группой викингов, которая оказалась на нем по воле ветров и шторма, разгулявшегося в Норвежском море. Часть судов Олафа была разбита волнами, часть затонула у берегов Фарерских островов, налетев на подводные камни. Гигантские, холодные волны носили лодки Олафа, как скорлупки орехов, бросая их о скалы и камни. Олаф не мог причалить к таинственной земле, скрывающейся во мраке ночи. Но с первыми лучами солнца его взору открылись многочисленные горы, скалы, утесы, длинные извивающиеся фьорды. Причудливые каменные формы, укрывшиеся в белом облаке тумана, словно в тонких одеяниях, скрывавших их голые тела, робко красовались на подступах к земле. Олаф не мог не заметить и зеленый окрас величественных гор, чьи вершины были скрыты высокими белоснежными облаками. Утренний бриз прогонял белую вуаль, оголяя многочисленные острова, казавшиеся неприкрытыми и девственными. Зыбкая полоса тумана рассеялась и Олафу открылись блестящие скалы, черные и коричневые породы утесов – с неприкрытых боков, зеленые луга, богатая земля, многочисленные водопады, реки и лазурные озера.

Олаф не спешил с высадкой. Он кружил вокруг островов, любуясь их сказочной природой, дивными окрасами, причудливыми формами, и изучал, строил карту тех земель, которые открывал. Он пришел к выводу, что он попал к удивительным островам, одиноко стоящим в море, наделенных природой и богами богатством для жизни. Все острова и многочисленные заливы в них он не стал обходить. Насчитав с дюжины морских великанов, он решил причалить к самому причудливому, большому, длинному, как он полагал, и живописному. Этим островом оказался Стреймой.

Лодки Олафа, а их было шесть – всё, что осталось от шторма, были значительно повреждены: мачты были сломаны, паруса разорваны, весла разбиты, три лодки из шести имели незначительные пробоины. Нужно было отремонтировать суда. Но, осматривая зачарованным взглядом острова, словно глядя на красивых женщин, и любуясь их волшебной красотой, чему способствовало солнце, Олаф так и не увидел ни одного дерева. Отсутствие деревьев было катастрофой для путешественника и первооткрывателя. Без досок нельзя было восстановить корабли, а без шкур невозможно было сшить разорванные паруса.

Две лодки так и не дошли до берега, находящегося в глубине залива. Четыре лодки чудом удалось спасти, затянув их на камни и перевернув, чтобы они обсохли, и было возможно осмотреть повреждения.

– Похоже, мы здесь застряли надолго, – сказал Роалд, улыбаясь в свою черную бороду, скрывавшую шею.

– Тем хуже для островитян, – заметил Хакон, чьё суровое лицо викинга было окаймлено с обеих сторон косичками, соединяющимися внизу с длинными усами, спускающимися, словно два клыка.

– А мне, друзья, здесь нравится, – мечтательно произнес Олаф, глядя на зеленый луг, где прорастал кустарник.

– Да, тебе всё нипочем, – заметил Роалд, поправляя шлем у Хакона. – Что буря, что одинокие острова…

– Ты думаешь, что здесь нет людей?! – спросил Хакон, гротескно кривляясь и выпучивая глаза, словно от удивления, переходящего в безумный страх.

– Боюсь, мой друг, что здесь и мяса нет, – сказал Олаф, глядя на друзей.

– Этого не может быть! – заревел Хакон. – Мой желудок чует еду. Здесь должна быть дичь.