Под сенью звезд

Дождь поливал надгробный камень, а где-то высоко в небесах, вспыхивали молнии, призрачно освещая мрачное ущелье Эльфов. Раскаты грома, казалось, содрогали каменные стены мрачного ущелья, отражая звук несколько раз. Лес, он казался черным, беспросветным, способным поглощать, уничтожать свет. Здесь нашел свой покой бывший жрец, великий колдун и любящий супруг Оливии. На его могиле, спрятанной среди зарослей небольшого леса, она когда-то установила могильный камень, что было в память вечной любви. Люди смертны, а их чувства, порождающие любовь, несут в себе память о былых отношениях между людьми, делая любовь вечной, придавая ее новой форме.

На темном камне, в свете молнии, изредка, на мгновение появлялась надпись: «Камень Робертсона, сына Гордона, великого тула на Фарерских островах». Слово «тул» означало «предсказатель или колдун».

Дождь не переставал лить, но Оливия не двигалась с места. Она застыла на месте перед могилой мужа, а ее лицо выражало скорбь. Казалось, она была погружена в забвение.

От простых для нее мыслей мести, где раскрылись картины из недавнего прошлого, в котором она изготовила зелье тьмы и дала его матери Ислы, чтобы та поила свою дочь каждый день, пока та не ослепла полностью и безвозвратно, она перешла в глубокое прошлое, время которого давно прошло, а имена людей стали забываться. Прошлое нельзя унять, вычеркнуть из памяти, оно надежно хранится в недрах мозга, пульсируя, напоминая о себе.

Старая ведьма, как называли ее в шутку люди, не всегда была страшной и коварной. В дни своей молодости она была любящей и заботливой, трудолюбивой женщиной. Выйдя замуж за жреца по имени Робертсон, она не только была любима, но и настоящей помощницей мужа. Видя ее стремление и тягу к магии, Робертсон обучал Оливию некоторым премудростям своего мастерства. Она помогала по хозяйству, смешивала травы, готовила отвары, подпевала ему в святилище. Ей казалось, что они были созданы друг для друга.

Но однажды Робертсон стал как-то странно себя вести: он замыкался в себе, искал уединения, был груб, подолгу проводил время вне дома. В один из дней Оливия решила проследить за мужем, ей не давали покоя сомнения в верности супруга. Она сильно удивилась, когда вдруг увидела, что Робертсон направился не в селение, к людям, а в противоположную сторону, в уединенное место – за гору, к прекрасному озеру, куда люди давно не ходили.

Озеро было расположено на острове Сандой. Когда-то здесь была земля, но из-за смещения земных пород, земная твердь дала трещину, и образовался фьорд. Вода быстро наполнила пустое пространство, и появился залив. Но со временем часть скалы – у самого выхода фьорда в океан, обвалилась, и залив замкнулся, превратившись в продолговатое озеро. Много поколений шотландцев менялось на острове Сандой. Здесь образовался и закрепился клан Морей, к которому принадлежал Робертсон.

Оливия помнила, что муж еще до женитьбы любил ходить к этому озеру. Что же его так манило теперь? Оливия спряталась за камнем и стала наблюдать за мужем. Робертсон долго стоял у берега, смотря на тихую гладь. Потом он, не входя в воду, стал что-то тянуть из нее. Затем бросил и перешел в другое место и там сделал тоже самое. Оливии стало любопытно, и она высунула голову из укрытия.

Она уже позабыла о супружеской неверности, потеряла бдительность, успокоившись. Ее сердце не волновалось, но в сознании проникло любопытство. Чем же занимается ее муж? Неужели он ловит рыбу? Он ведь жрец, а не рыбак.

Оливия покинула укрытие, подошла к берегу и стала спокойно глядеть на старание мужа. Робертсон был чем-то взволнован. Завидя жену, он пришел в негодование, но не набросился на нее, а сдерживаясь сказал:

– Тебе не место здесь.

Глядя на вопрошающий взгляд и удивленное выражение лица, он добавил:

– Идем домой, я все расскажу там. Здесь не место для этого.

Смущенная, не скрывая любопытства, она пыталась разузнать у него подробности, но он угрюмо и молчаливо шел по вьющейся тропинке, пока они не дошли до их хижины.

Робертсон развел огонь, а Оливия тихо сидела за столом, ожидая рассказа.

– Я заметил тебя с самого начала, – начал Робертсон. – Тогда я понял, что должен рассказать тебе то, что знаю сам. Расскажу нашу фамильную тайну, которую мне поведал, перед своей смертью мой отец, Гордон, а ему рассказал его отец. Эта тайна передавалась в нашем роду из поколения в поколение. Без этого я не был бы жрецом. Рассказываю я тебе это потому что у нас нет детей. Возможно, их и не будет.

– Что же это за тайна? – нетерпеливо спросила Оливия, затаив дыхание.

Муж посмотрел на жену сурово, как порой учитель смотрит на незадачливого ученика.

– Я уже сказал, что расскажу тебе нашу семейную тайну, ведь ты член семьи, да кое-чему ты уже научилась от меня. Но обещай, что ты должна хранить ее и быть сдержанной с ее обращением, терпелива.

– Я обещаю, – вымолвила Оливия, кивая головой, словно послушник перед священником. – Сгореть мне в огне, если я не выполню обещания.

– Наша семья, семья жрецов владеет силой, которой не владеет ни один человек.