Почему РФ - не Россия

много их было захвачено в Екатеринодаре, при эвакуации Новороссийска в плен

попало по данным красного командования 2,5 тыс. офицеров. Некоторые потери

пленными были в ходе весенне-осенней кампании 1920 г. В общей сложности на Юге

России всего в плен попало к осени 1920 г. около 7 тыс. офицеров.

В Крыму при Врангеле насчитывалось всего 50 тыс. офицеров. Из примерно 150 тыс.

эвакуированных было примерно 70 тыс. военнослужащих, и это вполне согласуется с

тем, что в армейских лагерях, после того, как все сверхштатные штаб-офицеры,

больные, раненые и престарелые были отпущены из армии, разместилось 56,2 тыс.

чел., из которых офицеров могло быть до 15–20 тыс. (учитывая, что к 1925 г.,

когда в армии осталось 14 тыс., офицеров из них было 8 тыс.). Отпущено в

Константинополе было, следовательно 14 тыс. — в большинстве офицеров

(проведенная осенью 1922 г. перепись офицеров, зафиксировала примерно 10 тыс.

офицеров — почти все из служивших на Юге России, но не бывших в рядах армии

после ноября 1920 г.). Всего, стало быть, из Крыма эвакуировалось до 30 тыс.

офицеров, и около 20 осталось в Крыму. Кроме того, после эвакуаций Одессы и

Новороссийска за границей осталось около 15 тыс. офицеров, и около 3 тыс.

нелегально вернулись в Россию.

Судьбы офицерства белых армий можно приблизительно представить следующими

цифрами. На Юге России в Белом движении приняло участие примерно 115 тыс.

офицеров, из которых 35–40 тыс. погибло, до 45 тыс. эмигрировало (15 тыс. до

осени 1920 г. и 30 из Крыма), и до 30 тыс. (около 7 тыс. пленных до осени 1920

г., около 20 тыс. оставшихся в Крыму, и около 3 тыс. вернувшихся в 1920 г.)

осталось в России. На Востоке воевало 35–40 тыс. офицеров, из которых погибло до

7 тыс. (примерно 20%), столько же эмигрировало, а большинство осталось на

советской территории. На Севере из 3,5 — 4 тысяч офицеров погибло не менее 500,

осталось (попало в плен) 1,5 тыс. (свыше трети), а половина эмигрировала (в

большинстве до начала 1920 г.). На Западе страны в белых войсках

(Северо-Западная армия, Русская Западная армия Бермондта-Авалова и формирования

в Польше) участвовало в общей сложности около 7 тыс. офицеров, из которых

погибло не более 1,5 тыс. (ок. 20%), а подавляющее большинство (здесь не было

проблем с эвакуацией) оказалось за границей, на советской же территории осталось

менее 10%. Из участников антисоветского подполья (приблизительно 7 тыс.

офицеров, не считая тех, кто потом воевал в белых армиях) удалось уцелеть и

выбраться за границу лишь немногим (не более 400–500 чел.). Таким образом, из

примерно 170 тыс. офицеров, участвовавших в Белом движении около 30% (50–55 тыс.

чел.) погибло, до 58 тыс. оказалось в эмиграции и примерно столько же осталось

на советской территории. Под «оставшимися в России» имеются в виду как попавшие

в плен, так и оставшиеся на советской территории и растворившиеся среди

населения. Подавляющее большинство их также погибло, будучи расстрелянными

сразу, как в Крыму или на Севере (где они были истреблены за несколько месяцев

почти поголовно) или в последующие годы.

Несколько тысяч офицеров (в основном местные уроженцы) служили в армиях

возникших на окраинах России государств — до 3 тыс. в украинской, около 20 тыс.

в польской, по нескольку сот в литовской, латышской, эстонской, по 1–1,5 тыс. в

финляндской, армянской, грузинской и азербайджанской. Служившие в армиях

государств, сохранивших независимость, естественно, остались за границей, из

служивших в петлюровской армии эмигрировала примерно половина, но из служивших в

закавказских армиях абсолютное большинство осталось в СССР.

Существует, кстати, распространенное заблуждение будто офицерский корпус после

1917 г. «разделился» и половина перешла на сторону большевиков, вплоть до того,

что у красных их было чуть ли не больше, чем у белых (причем не только в

национал-большевистской публицистике, где фантастика подобного рода является

краеугольным камнем самого учения, но и у лиц, большевикам не сочувствующих, и в

школьных учебниках). Одной из причин служит то обстоятельство, что в условиях,

когда в общественном сознании престиж советского режима упал, а русского

офицерства, как и всей досоветской традиции, вырос, факт службы офицеров советам

как бы оправдывал уже не офицеров (раньше-то выходцы из «бывших» не могли

сказать о них доброе слово иначе, как всячески подчеркивая и преувеличивая

массовость их службы большевикам, тогда как правоверные коммунисты стремились

принизить роль «чуждого элемента»), а, наоборот, — советскую власть.

Большевиками на 1 сентября 1919 г. было мобилизовано 35 502 бывших офицера, 3

441 военный чиновник и 3 494 врача, всего же с 12 июля 1918 по 15 августа 1920

г. — 48 409 бывших офицеров, 10 339 военных чиновников, 13 949 врачей и 26 766

чел. младшего медперсонала, т.е. 72 697 лиц в офицерских и классных чинах. Кроме

того, некоторое число офицеров поступило в армию до лета 1918 г., а с начала

1920 г. была зачислена и часть пленных офицеров белых армий, каковых в 1921 г.

было учтено 14 390 человек (из них до 1 января 1921 г. 12 тыс.). Цифра в 8 тыс.