Почему РФ - не Россия

добровольцев, которая столь широко распространена в литературе — вполне

мифическая, и не подтверждается никакими реальными данными. Тем более, что речь

идет о лицах, предложивших свои услуги до Брестского мира с единственной целью

противодействия германскому нашествию, которые после марта в большинстве ушли

или были уволены. Но, во всяком случае, до мобилизаций 2–3 тысячи офицеров могло

служить у большевиков (лишенные большевиками пенсий, они пристраивались в

различных штабах и учреждениях чтобы как-то выжить, среди таких, кстати, и целый

ряд видных в дальнейшем фигур Белого движения). Цифры призыва — 48,5 тыс., равно

как и 12 тыс. бывших белых офицеров следует признать вполне достоверными как

основанные на документальных списочных данных. Но ими практически и

исчерпывается весь состав когда-либо служивших у большевиков офицеров, т.к. даже

приняв во внимание несколько тысяч добровольцев, всего служило не более 63–64

тыс. офицеров и более 24 тыс. врачей и военных чиновников. К концу войны

офицеров никак не могло быть более этого числа, ибо несколько тысяч перешло к

белым и погибло, а состояло в армии в это время 70–75 тыс. чел. вместе с врачами

и чиновниками. Офицеров в этом случае должно быть примерно 50 тыс., что вполне

реально отражает потери. В общей сложности из числа служивших у красных офицеров

погибло не более 10 тыс. человек.

Так что на самом деле большевикам досталось менее 20% всего офицерства. Причем в

это число входят и все сбежавшие при первой возможности к белым, и расстрелянные

самими большевиками за реальные и мнимые заговоры. Что же касается кадрового

офицерского состава, то из такового ещё меньше (что-то около 10%). Цифра в

несколько сот бывших у красных генералов и более тысячи полковников и

подполковников (опять же включая всех бежавших и расстрелянных) может впечатлять

только тех, кто не представляет, что генералов к концу 1917 г. насчитывалось не

менее 3,5 тыс., а штаб-офицеров (полковников и подполковников) — более 15 тыс.

(только на белом Юге служило 75% всех старших офицеров).

Таким образом, из офицеров, остававшихся в живых к концу 1917 г., до 20 тыс.

было уничтожено большевиками (не успев нигде более послужить) в первые месяцы

после развала фронта (конец 1917 — весна 1918 гг.) и в ходе «красного террора»,

примерно 170 тыс. (более половины) прошло через различные белые формирования,

чуть более 50 тыс. (без учета взятых в плен бывших белых) служило у большевиков,

35–40 тыс. в армиях лимитрофных государств, 5 тыс. приходится на бежавших за

границу или не возвратившихся оттуда после 1917 г. (в подавляющем большинстве

это не вернувшиеся в Россию из-за революции бывшие пленные 1-й мировой войны и

офицеры русских частей во Франции и на Салоникском фронте), остальное — на не

привлеченных ни в одну армию: уклонистов, инвалидов, пожилых и т.п. Последнее,

впрочем, касается в основном советской территории, на белых территориях случаи

«неслужения» были редки: к 1919 не только все годные по возрасту и здоровью

обязательно мобилизовывались, но и практически все негодные спасались при армии,

так как иначе выжить не могли (чем в основном о объясняется известная

гипертрофия тыловых белых учреждений). Это со всей очевидностью подтверждается

материалами советских органов, по понятиям которых к «бывшим белым» относились

не только служившие в белых армиях, но и в равной мере «проживавшие на

территории белых» (что и отмечалось в соответствующих формах учета): по спискам

1920–1921 гг. среди «бывших белых» офицеров, оставшихся в России, «проживавшие»

составляли не более 2% (с учетом, того, что среди этой категории практически не

было ни убитых, ни эмигрировавших, во всей массе белых их ещё меньше).

Если учесть, что ещё до 10 тыс. человек было произведено в офицеры в белых

армиях, то в общей сложности из носивших офицерские погоны в 1914–1922 гг.

примерно 350 тысяч человек 24 тыс. погибло в мировую войну, а 85–90 тыс. — в

Гражданскую (до эвакуации белых армий); свыше 60% последних (50–55 тыс. чел.)

падает на белые армии, свыше 10% (до 10 тыс. чел.) — на красную, 4–5% на

национальные и свыше 20% (около 20 тыс. чел.) на жертвы антиофицерского террора.

В эмиграции оказалось не менее 100 тыс. офицеров, из которых около 60% —

эвакуировались с белыми армиями (58 тыс. чел.), а остальные служили в армиях

новообразованных государств или не участвовали в войне. На советской территории

в общей сложности осталось около 140 тыс. офицеров, из которых 57–58 тыс. чел.

служили в белых армиях (включая тех, что после плена служили в красной), 45–48

тыс. чел. — только в Красной Армии и остальные служили в петлюровской и

закавказских армиях или вовсе уклонились от военной службы. Остается ещё

добавить, что из оставшихся в России (а также вернувшихся из эмиграции, откуда

за все время с 1921 г. возвратилось примерно 3 тыс. офицеров) от 70 до 80 тысяч

было расстреляно или погибло в тюрьмах и лагерях в 20–30-е годы (от трети до

половины этого числа приходится на 1920–1922 гг. — главным образом в Крыму и

Архангельской губернии).