Почему не Эванс?

«Кейманы», – подумала Фрэнки.

– Эти морские путешествия опасная вещь, – рассказывал мистер Спрэгг, улыбаясь и покачивая головой. – Мистер Сэвидж был явно очарован. И он принял приглашение леди погостить в ее маленьком коттедже в Чиппинг-Сомертоне. Как часто он бывал там, я так и не сумел установить, однако он, вне всякого сомнения, все больше и больше подпадал под влияние этой миссис Темплтон.

– Затем произошла трагедия. Мистер Сэвидж уже некоторое время тревожился по поводу состояния собственного здоровья. Он опасался, что заболел некоей болезнью…

– Раком? – спросила Фрэнки.

– Ну да, действительно, раком. Тема болезни сделалась у него наваждением. В то время он жил с Темплтонами. Они убедили его поехать в Лондон и обратиться к специалисту. Так он и поступил. А теперь, леди Фрэнсис, вот что могу сказать вам, объективно все взвесив. Этот специалист – достойнейший человек, многие годы обладавший высшим авторитетом в своей профессии – под присягой показал на дознании, что мистер Сэвидж не был болен раком и что он ему так и сказал, но мистер Сэвидж был настолько захвачен собственной убежденностью, что не согласился принять правду, когда услышал ее. Однако если рассуждать безо всяких предрассудков, леди Фрэнсис, то, зная медицинское дело, я думаю, что ситуация могла складываться иначе. Если симптомы болезни мистера Сэвиджа озадачили доктора, он мог бы говорить серьезно, сделать серьезную мину, рассказать ему о каких-нибудь современных дорогих лекарствах и, успокаивая пациента, тем не менее создать у него впечатление серьезных неполадок в организме. Мистер Сэвидж, со своей стороны, конечно же, слышал, что врачи обыкновенно скрывают от пациента то, что он болен такой болезнью, и мог интерпретировать этот факт под собственным углом зрения: доктор говорит неправду – значит, болезнь та самая.

Как бы то ни было, мистер Сэвидж вернулся в Чиппинг-Сомертон в состоянии глубокого умственного расстройства. Его ждала мучительная медленная смерть. Насколько я понимаю, несколько членов его семьи скончались от рака, и он решил избавить себя от уже знакомых ему страданий. Он послал за поверенным – достойнейшим членом знаменитой своей репутацией фирмы, – и последний там же и тогда же составил завещание, которое мистер Сэвидж моментально подписал и вручил на хранение поверенному. В тот же вечер мистер Сэвидж принял внушительную дозу хлоралгидрата, оставив письмо, в котором объяснял, что предпочел быструю и безболезненную смерть продолжительной и мучительной.

B своем завещании мистер Сэвидж оставил свободную от налогов сумму в семьсот тысяч фунтов миссис Темплтон, а все остальное – ряду благотворительных организаций. – Тут явно довольный собой мистер Спрэгг откинулся на спинку кресла. – Дознание вынесло характерный для таких случаев вердикт, определив самоубийство в состоянии умственного расстройства, однако я не думаю, что мы можем на этом основании полагать, что он находился в состоянии умственного расстройства в момент составления завещания. Так решит и любой суд.

Завещание было составлено в присутствии поверенного, согласно мнению которого покойный, безусловно, находился в здравом уме и контролировал свои чувства. Вряд ли тут докажешь злоупотребление влиянием. Мистер Сэвидж не лишил наследства близких и дорогих ему людей – единственные его родственники, какие-то многоюродные, которых он редко видел, насколько я знаю, проживают в Австралии.

Помолчав, мистер Спрэгг продолжил:

– Мистер Карстерс был убежден в том, что подобное завещание абсолютно не соответствует характеру мистера Сэвиджа. Он утверждал, что мистер Сэвидж не испытывал никакой симпатии к организованной благотворительности и очень твердо придерживался того мнения, что деньги должны оставаться кровным родственникам. Однако мистер Карстерс не мог документально подтвердить свои утверждения, а, как я указал ему, люди меняют свои мнения. Чтобы оспорить подобное завещание, пришлось бы вступить в конфликт с благотворительными организациями, а также с миссис Темплтон. Кроме того, завещание уже было представлено на утверждение.

– Никакого шума в то время не было? – спросила Фрэнки.

– Как я уже упомянул, родственники мистера Сэвиджа проживают на другом континенте и очень немного знают о здешних событиях. Делом занялся мистер Карстерс. Возвратившись из путешествия по внутренним областям Африки, он понемногу ознакомился с подробностями и прибыл сюда, чтобы узнать, можно ли что-нибудь сделать. Я был вынужден сказать ему, что сделать уже ничего нельзя. Право собственности – аргумент непрошибаемый, а миссис Темплтон уже вступила в права. Более того, оставила Англию и уехала жить за границу, полагаю, на юг Франции. Она отказалась вступать в общение по этому поводу. Я предложил запросить мнение юрисконсульта, однако мистер Карстерс решил, что это излишне, и присоединился к моему мнению, тому, что сделать ничего нельзя, – ну, или можно было сделать своевременно, и то без особых надежд на успех, а теперь слишком поздно.