Почему не Эванс?

– Упоминал? Кажется, да, – отозвалась миссис Ривингтон, пошире приоткрыв свои огромные голубые глаза. Дама, бесспорно, относилась к числу легко внушаемых. – Но про вас-то, конечно, я слышала. Это ведь вы защищали Долли Малтраверс, когда она застрелила того ужасного портного? Конечно же, вам известны все детали?

Женщина смотрела на Бобби с нескрываемым любопытством. И молодому человеку показалось, что миссис Ривингтон не представит для него особых проблем.

– Действительно, нам известно многое из того, что никогда не озвучивают в суде, – произнес он с улыбкой.

– O да, наверняка. – Миссис Ривингтон посмотрела на него с завистью. – А скажите, была она в самом деле… ну, в общем, была ли она одета так, как говорила та женщина?

– Ее показания были опровергнуты в суде, – многозначительно произнес Бобби, едва заметно подмигнув.

– O, понятно, – выдохнула очарованная миссис Ривингтон.

– Теперь о мистере Карстерсе, – сказал Бобби, ощутив, что теперь, установив дружеские отношения, можно вернуться к делу. – Он совершенно внезапно покинул Англию, как вам, наверное, известно?

Миссис Ривингтон покачала головой:

– Он покинул Англию? Не знала. Хотя мы давно не видели его.

– Он не рассказывал вам о том, как долго намеревается пробыть здесь?

– Говорил, что пока не знает толком… может, неделю-другую… может, полгода или даже год.

– А где он останавливался?

– В «Савое».

– И в последний раз вы видели его… когда?

– Ну, примерно три недели или месяц назад. Точно не помню.

– Однажды вы отвезли его в Ставерли, так?

– Да-да, конечно! И, по-моему, именно тогда мы в последний раз и видели его. Он звонил нам, чтобы узнать, когда нас можно посетить. Он только что прибыл в Лондон, и Хьюберт был очень расстроен, потому что на следующий день нам надо было ехать в Шотландию, и до этого в Ставерли, чтобы пообедать и поужинать с какими-то ужасными людьми, от которых мы не могли отделаться, а он хотел видеть Карстерса, потому что очень любит его, так что я сказала ему: «Дорогой, давай возьмем его к Бассингтон-Ффренчам. Они не обидятся». Так мы и поступили. И, само собой, они не обиделись. – Она умолкла, чтобы перевести дух.

– А он не рассказывал вам, по какой причине явился в Англию? – спросил Бобби.

– Нет. А была какая-то причина? Ах да, понимаю. Мы подумали, что приезд его каким-то образом связан с этим его другом, миллионером, который погиб такой трагической смертью. Какой-то доктор сказал, что у него рак, и он покончил с собой. Со стороны доктора очень некрасиво сообщать людям подобные вещи… вам не кажется? Уж очень часто они ошибаются. Наш доктор позавчера сказал мне, что у моей младшей корь, а оказалось, всего лишь потница. Я сказала Хьюберту, что надо взять другого.

Не обращая внимания на легкомысленное отношение миссис Ривингтон к докторам, подразумевавшее, что с ними можно поступать как с библиотечными книгами, Бобби вернулся к делу.

– А мистер Карстерс был знаком с Бассингтон-Ффренчами?

– О нет! Но я думаю, что они понравились ему. Хотя на обратном пути он был очень задумчив и вел себя странно. Вероятно, что его там расстроили какими-то словами. Он, видите ли, канадец, и мне часто кажется, что канадцы особенно обидчивы.

– Значит, вы не знаете, что именно так расстроило его?

– Не имею ни малейшего представления. Иногда можно расстроиться от самого малого пустяка, правда?

– А он прогуливался по окрестностям? – спросил Бобби.

– Нет-нет! Что за странный вопрос! – Она внимательно посмотрела на него.

Бобби попробовал снова.

– Это было какое-то празднество? Он знакомился с кем-нибудь из соседей?

– Нет, были только мы и хозяева дома. Но странно, что вы говорите это…

– Продолжайте, – решительно произнес Бобби, когда она вдруг умолкла.

– Потому что он задавал уйму вопросов о каких-то живущих поблизости людях.

– Вы помните имя?

– Нет, не помню. Речь шла о ком-то не слишком интересном… каком-то докторе или вроде того.

– Докторе Николсоне?

– Полагаю, именно так его и звали. Он хотел узнать по возможности все, связанное с этими людьми, врачом и его женой: когда приехали и всякое такое. Это казалось очень странным, ведь доктор ему не знаком, да и сам Карстерс не имеет привычки совать нос в чужие дела. Возможно, просто поддерживал разговор и не нашел более подходящей темы. Такое иногда случается.

Бобби согласился с этим утверждением и спросил, как именно возникла тема Николсонов, однако миссис Ривингтон не сумела ответить. Она находилась с Генри Бассингтон-Ффренчем в саду и, только вернувшись в дом, обнаружила, что все обсуждают Николсонов.

Пока что беседа шла непринужденно, Бобби качал информацию из леди безо всяких хитростей, но внезапно ей приспичило проявить толику любопытства.

– Так что именно вам хочется узнать о мистере Карстерсе? – спросила она.

– На самом деле мне нужен его адрес, – объяснил Бобби. – Вы знаете, что мы защищаем его интересы, и вот только что получили чрезвычайно важную телеграмму из Нью-Йорка, где, как известно, происходит серьезная флуктуация курса доллара…

Миссис Ривингтон кивнула, постаравшись задействовать все свои умственные ресурсы.