Побег стрелка Шарпа

– Да, я тоже такое слышал, только вот когда начинается война, им требуются такие, как я. По крайней мере так было.

– Было?

Шарп вздохнул, потом пожал плечами:

– Мой полковник хочет от меня избавиться. Хочет отдать мое место своему зятю. У него манеры, а у меня их нет.

– Манеры вещь полезная.

– От них мало толку, когда на тебя лезут пятьдесят тысяч лягушатников. Вот тогда важно только одно: как ты умеешь драться.

– А ты умеешь?

– Даже слишком хорошо.

Сара улыбнулась:

– И что теперь?

– Не знаю. Вот вернусь и посмотрю. Если не понравится, подамся в другой полк. Или пойду служить к португальцам.

– Но в любом случае останешься солдатом?

Шарп кивнул. Другой жизни он просто не представлял. Когда-то он думал, что было бы неплохо обзавестись несколькими акрами земли и фермой, но сельское хозяйство было для него темным лесом, и он решил, что такие мысли – пустая забава. Нет, ему суждено остаться солдатом, солдатом до самого конца, и конец этот тоже будет солдатский – сдохнуть от лихорадки или сложить голову на поле боя.

Должно быть, Сара догадалась, о чем он думает:

– А мне кажется, что ты выживешь.

– Ты тоже.

Где-то на соседней улице забрехала собака, и лежавший у двери кот поднялся, выгнул спину и зашипел. Немного погодя Сара уснула, а Шарп, опустившись рядом с котом, повернулся к востоку, наблюдая, как медленно светлеет небо. Потом к нему присоединился Виченте.

– Как плечо? – спросил Шарп.

– Болит меньше.

– Значит, заживает.

Виченте помолчал, потом заговорил о том, что больше всего его беспокоило:

– Если французы уйдут сегодня, не лучше ли и нам уйти за ними?

– Хочешь сказать, забыть про Феррагуса?

Виченте кивнул:

– Наш долг – вернуться в часть.

– Верно, – согласился Шарп, – в часть мы вернемся, но за отсутствие получим по черной метке. Твой полковник вряд ли обрадуется. Поэтому нам стоит принести им кое-что.

– Феррагуса?

Шарп покачал головой:

– Феррейру. Они должны знать, кто он такой. Но чтобы найти Феррейру, надо для начала найти его брата.

Виченте кивнул:

– И тогда, вернувшись, мы сможем сказать, что не просто болтались где-то, а занимались полезным делом.

– Точно. И нас не только не обругают, но еще и поблагодарят.

– Значит, когда французы уйдут, мы отправимся на поиски Феррейры? А потом прихватим его с собой на юг?

– Просто, верно? – усмехнулся Шарп.

– Для тебя, но не для меня. Я в этом не так хорош.

– В чем?

– В самоволке. Мне трудно действовать самостоятельно.

– Скучаешь по Кейт, а?

– И по Кейт тоже.

– Так и должно быть. И солдат ты хороший. Таких поискать. А если приведешь Феррейру, то и вообще станешь героем. Через пару лет сделаешься полковником, а я так и останусь капитаном. Вот тогда и пожалеешь, что завел со мной этот разговор. Ладно, Хорхе, пора выпить чая.

Французы ушли. Почти целый день понадобился армии, чтобы переправить на другой берег по мосту Санта-Клара тысячи людей, повозки, фургоны, орудия и лошадей, потом протиснуться по узким улочкам пригорода и выйти наконец к дороге, которая вела на юг, к Лиссабону. Целый день патрули прочесывали переулки, подгоняя солдат горнами и криками, и только к вечеру смолкли трубы, перестали стучать сапоги и копыта, не слышно стало скрипа колес. Но ушли не все. Более тысячи раненых остались в монастыре Санта-Клара к югу от реки, и такое число людей требовало охраны. Оккупанты грабили, насиловали и убивали, и теперь раненые могли стать легкой добычей жаждущих мести жителей Коимбры. Защищать их оставили полторы сотни солдат и около трех сотен больных и легкораненых, которые могли держать мушкет. Командовать небольшим гарнизоном назначили майора, получившего громкий титул губернатора Коимбры. Большая часть солдат расположилась в монастыре, несколько пикетов присматривали за дорогой из города, но на этом власть французов и заканчивалась.

Меж тем жители возвращались в разграбленный город. Церкви, школы, улицы – везде они видели тела погибших и груды мусора. Счет жертв шел на сотни, и стенания и плач эхом разносились по улицам и переулкам. Сердца требовали мести, и выбеленные стены монастыря вскоре покрылись отметинами от предназначенных французам пуль. Не только мужчины, но и женщины брали оружие и шли туда, где укрылись обидчики, чтобы выстрелить в ненавистного врага. Некоторые отчаянные головы даже предприняли попытку штурма, но были отброшены залповым огнем из окон. Безумие постепенно сходило на нет. Убитые лежали на прилегающих к монастырю улицах, а французы отсиживались за баррикадами. Небольшие пикеты, числом не больше тридцати человек в каждом, укрепились в соседних домах, ожидая, когда маршал Массена сокрушит неприятеля и пришлет в Коимбру подкрепления.