Побѣдители

«Я смог, я сумел!! – кричит темный вечный голос из пропасти внутреннего мира… Внутренний зверь – не метафора, это данность, это божество… Расчленить – значит постичь, постичь суть дуализма. Убийца и жертва – две стороны медали… В этой драме нет двух актеров, есть слияние… Жертвенный акт, синтез… Сколь пошло делить этот великий акт на жертву и палача! Преступник и жертва заключают мистический договор, вовлекающий их в состояние особой близости. Вы скажете «жертве больно, жертве страшно»… А вы, профаны, думаете, сидя в теплых безопасных гостиных с газетой в руках, думаете, что это не больно – убивать? Что мучить другого, наивно попавшего в твои руки, не страшно? Думаете, что не противно – терзать ножом вонючие потроха?

Убивающий и убиваемый – оба преступают одну таинственную грань. Ужас, испытываемый обоими, трансформируется в силу, переносящую их в особое мистическое пространство, в волшебный мир, стелющий под их ноги черные травы… Оба ступают на эти луга.

Заклание, расчленение, жертва – не что иное, как повторение великого творения. Это основа мифа. Палач, подручный космоса, умирает вместе с жертвой, и восстает, обновленный, напоенный тайной. Расчленение – шаг в новый мир45».

Я некоторое время молчала, отстранившись от прочтенных страниц. Эскин, не нарушая молчания, одной рукой протянул мне рукопись, с которой ознакомился, другой же коснулся той, что была у меня. Так же молча я завершила этот обмен.

Теперь у меня, столь же растрепанная, оказалась статья какого-то Джамшида Ордынского. «Горный ислам как высшая форма модальности». Я читала уже не так внимательно, какой-то незримый «индикатор лексикографа», как выразилась бы баснословная дурища Латыпова, ощутимо указывал на перегрузку. Автор призывал к разрушению цивилизации и государства, возвращению к натуральному хозяйству и праву сильного. Родоплеменные отношения он выводил как идеал человеческого существования. В набеговой форме экономики видел единственную возможность поддерживать «здоровое состояние» племен, именуемых им «тейпами».

«Исламский мир сегодня неправильно живет. Все живут в государстве. Сегодня решения принимают главы государств. Когда распадутся государства, сразу хаос будет. Великий хаос. А великий хаос создает новый порядок. Когда увидят, что кровно-родственный порядок может существовать как альтернатива государственному порядку, тогда люди пойдут по правильному пути46».

– Ммда… – Я повернулась к Роману. – Ты смотрел, что он пишет? «Цивилизация – это вирус, медицина – противоестественный отбор, ненормальное продление жизней экземпляров, выбракованных природой». Сам-то что, никогда не болел, умник?

– Полгода назад аппендицитом, – уронил Роман. – Извел всех больничных служащих, настаивал, чтобы его оперировал непременно сам Синицын. Со скандалами требовал, чтобы профессор Синицын уделил свое драгоценное время на банальный случай аппендицита. Пришлось ему, конечно, обойтись помощью рядового хирурга. И ведь такая наглость при том, что лечебная карта у него «для бедных», то есть ни единого взноса он на медицинское обслуживание не внес.

– Так кто этот Джамшид Ордынский?

– Псевдоним. Некий Пырин. Ты еще Головлёва не читала, их заглавного.