Побѣдители

Да, подумала я, в Иерусалим, конечно, я очень хочу попасть. Хотя и подозреваю иногда, что душа моя еще не доросла до того, чтобы побывать у Гроба Господня. Но все же хочу. Еще бы… Однако пока что я не попала и в Ватикан. Впрочем, огорчаться мне больше не хотелось. Как со вчерашнего дня мне сделалось веселее – так и сделалось.

Мы ехали быстро. Отчего-то мне всегда становится очень спокойно на душе, когда я наблюдаю за руками Романа, лежащими на руле автомобиля. Роман водит виртуозно, это понятно даже мне, которой даже в голову не вспало обучиться.

Доходный дом в Старом Палашёвском переулке оказался из непритязательных, без консьержки и черного хода. Впрочем, пострадавший ведь был студент, не удивительно.

Удивила же меня чрезмерная, даже для студента, запущенность жилья. Паркет был так чёрен, будто ощетиненная нога полотера не ступала не него с самой постройки дома. Просто не паркет, а земляной пол на вид. Казалось невозможным, чтоб подобная грязища наросла за несколько университетских лет. Словно бы в этих полутора комнатах несколько десятилетий жил дряхлый одинокий старик. Но запущенность оказалась только одной из странностей этой квартиры, куда нас впустили двое дежурящих тут городовых младшего оклада: один постарше, с тремя лычками на контрпогоне, другой совсем юный, лет на пять младше меня, с двумя.

Монгольские маски на драных обоях с розочками я увидела еще в выпуске новостей. Но под ними… Эскин присвистнул. Я ахнула.

– Я знал, что тебе это понравится, – Роман усмехнулся. – Впрочем, кое о чем ты уже знала, хотя и не должна бы знать…

Тут были прикноплены купленные у букиниста плакаты Красной армии. «Врангель идет – к оружью, пролетарии!» «Деникинская банда», «Земли и фабрики – помещикам и капиталистам, рабочим и крестьянам – веревка!» «Мироед с попом брюхатым и помещиком богатым из-за гор издалека тащут дружно Колчака». Увеличенные фотографии Ленина, Троцкого, Дзержинского, Урицкого. Войков был даже не на снимке, какой-то горе-художник перерисовал его тушью, а владелец забрал под стекло в рамку, да вдобавок рамка была вырезана особая, с петелькой для букетика, и в петельке вправду увядала красная гвоздичка. Чуть выше большевиков были наклеены – прямо на обои – репродукции известного «портрета» Чингисхана из Пекинского музея, и китайского же черно-белого рисунка, якобы изображающего Батыя.

В этой экзотически захламленной комнате, всю меблировку которой составляли низкая тахта, обеденный стол, разномастные стулья и книжные полки, имелись также два флага: уже мною виденный черный со стрелочками и красный.

– Доложу я тебе, что услышать и увидеть – впечатление совершенно разное.

– Ты ж никогда красных воочию не лицезрела. Даже мертвых. – Роман кивнул головой в сторону окна. Там, под калорифером, были очерчены специальным ядовито-зеленым фосфоресцирующим карандашом контуры тела. Там же темнело несколько неприятных пятен, которые я предпочла не разглядывать.

– Я смотрю, порошком-то для снятия отпечатков уже не пользуетесь? – заметил Эскин. – Поверхности чистые. То есть, конечно, грязные, но риска превратиться в кучежогов не имеет быть.

– Уж пару лет, как не пользуемся этой гадостью. Отпечатки сняты иначе, и много лучше. Впрочем, что я? Будто вы сами не знаете?

– Ну да, мы тоже снимаем фиксирующей пленкой. Разбрызгивается из пульверизатора, потом сама отстает. Ничто на нее не липнет, кроме пальцев. И надежнее, и без неприятностей наподобие черных пятен на рукавах, от которых потом отказывается любая прачечная.

Их диалог вызвал в моей памяти вчерашнюю сценку с этими кошмарными карманными телефонами. «Мальчишки всегда…» – мелькнуло в голове.

– Что это тебя развеселило, Лена?

– Так… пустое.

– Никто, конечно, не заходил? – обратился Роман к старшему из городовых.

– Никак нет, Ваше Сиятельство! – отчеканил тот. – Иначе б, памятуя распоряжение, задержали до выяснения.

– Так уж спросил, для очистки совести. Ясен пень, раз не успели удержать журналистов, никто сюда и не сунется. Собственно говоря, сегодня опечатаем. – Тут в Романовом кармане опять взбесился легкий на помине «будильник». – Да. Что? Я уже на месте. Выеду минут через сорок.

– Куда ты выедешь через сорок минут? – поинтересовалась я, продолжая оглядываться.

– Вот через сорок минут и узнаешь, – вернул мне недоговоренность Роман. – Вот что. Тут и так тесно, впятером не разгуляться. Можете быть свободны, часа на полтора. Далеко не отходить, но через дорогу я видел чайную. Перекусите пока.