Победить Страх

Мы остановились в узком ущелье между отвесными, нависшими над нами скалами и стали готовиться к ночлегу. Я готов был свалиться и заснуть прямо тут, на этих камнях, но Вовка с помощью брата сотворил палатку. Представляете? Из ничего сотворил. Только что её не было — и вот она уже стоит.

Вот если бы ещё не голод. Ведь поесть мне сегодня вообще не удалось, так как я улизнул из дома тайно, чтобы никто не заметил. Мне казалось, что я смог бы съесть целого быка, причём даже в сыром виде, даже живьём. Я ещё тогда подумал: «Палатку сотворили, а еду что, не могли сотворить?» Но я не стал их спрашивать про еду. А то спросишь — станет ещё хуже оттого, что вслух произнёс.

Итак, Котофей отправился, как он сказал, «на охоту», а мы впятером зашли в палатку. Палатка оказалась просторной, но главное, внутри не было такой жары, как снаружи. Там было в меру прохладно и очень уютно. В палатке были удобные постели: матрасы, простыни, подушки, одеяла — всё как у цивилизованных людей. Мы улеглись, и я моментально провалился в сон.

Глава 14. Беспокойная ночь

Спокойно поспать до утра мне не дал страшный шум, разбудивший меня посреди ночи. Когда я проснулся, в палатке было очень темно. Вопли, визг, рычание — всё это доносилось снаружи. Перепугался я неслабо. Чуть ли не кричу в темноту палатки:

— Кирилл, что это там?!

Вместо Кирилла ответил Вовка:

— Не знаю, Сань. Брат пошёл разбираться. Вернётся — расскажет.

— А почему он пошёл один, без нас?

— А нам-то что там делать?

— Ну, как это? Давай хоть посмотрим, что там.

— Да ну, поспать охота, — ответил Вовка, зевая.

— Ага, уснёшь тут, — говорю ему.

— Да хватит вам, — раздался из темноты палатки заспанный Тимкин голос. — С вами точно не уснёшь.

В общем, и Вовке, и Тимке лень было выходить из палатки, но когда снаружи донёсся страшный грохот, от которого всё вокруг сотряслось, они сдались:

— Ладно, пошли, посмотрим, — сказал Вовка.

Ну, и Тимка тоже решил посмотреть, что там громыхнуло.

Мы, оставив в палатке спящего Артёма, вышли наружу и окунулись в странную, пугающую ночь. Снаружи было жарковато, хоть и не было такого пекла, как днём.

Небо, как и днём, было затянуто тучами, но, несмотря на это, было довольно светло. Это оттого, что скалы светились призрачными зелёно-голубыми цветами. Скалы от этого выглядели светлее ночного неба. Этот струящийся от скал свет и освещал окрестности.

Тучи тоже испускали слабый лиловый свет. На фоне этого зловещего сияния бешено носились чёрные тени. Одна тень очень напоминала Котофея с растопыренными лапами и прямым, как стержень, хвостом, но была по сравнению с ним просто гигантской. Весь этот шум-гам доносился именно оттуда, сверху. Мне стало по-настоящему страшно. А вы сами разве не испугались бы такого?

— Это что там? — спрашиваю. — Тени какие-то, и вообще…

— А леший их знает, — говорит Вовка. — Одна тень, по ходу, Котофей. А может, не Котофей. Что ли, там их разберёшь?..

— Точно… Котофей… — зевая, произнёс Тимка.

— Ничего себе разборочка, — говорю.

А Вовка:

— Ерунда, с птеротаврами круче было.

— С какими ещё птеротаврами?

— Ну там, у болота. С теми, которые на нас напали.

— Это они что? Это они так называются, что ли?

— Ага… называются… — ответил Вовка, зевая.

— А где же Кирилл?

— А я знаю? Придёт и всё расскажет. Идёмте спать, а? А то с утра опять топать. Эх, пожрать бы чего. Зря хавки с собой не взяли.

Тимка ему:

— Вов, ты насчёт «пожрать» не напоминал бы, а? И так в животе от голода урчит, а ты ещё напоминаешь.

Да, лучше бы он и правда не говорил про «хавку». Это он еду так называет, когда брата нет поблизости. При брате он такие словечки не употребляет: Кирилл тут же начинает его «воспитывать», то есть прикалываться по поводу русского языка.

Как только Вовка напомнил о еде, мой желудок начал по полной программе «качать права». Удивительно, что до этого ещё можно было как-то терпеть, а как только Вовка сказал о «хавке», просто невмоготу стало.

Мы ушли в палатку. Я на ощупь нашёл свою постель и улёгся. Спать жуть как хотелось, но голод долго не давал заснуть. Хотя не только голод, а ещё шум, от которого я проснулся.

Впрочем, шум внезапно прекратился. Перед этим там, снаружи, что-то мокро шлёпнулось на землю. Потом оттуда донеслось смачное чавканье вперемешку со злобным урчанием. Это урчание иногда переходило в злобные мяукающие звуки.

Когда я всё-таки заснул, мне начал сниться какой-то бред. Наяву мне в голову такого не пришло бы. Сначала приснился наш небольшой двор. Ночь. Я сижу в песочнице вместе с малышами младшего ясельного возраста. Нет, вы представляете? Это ночью-то! Малыши с помощью игрушечных формочек лепят из песка «куличики». Куличики у них почему-то выходят не песочными, а настоящими. Малыши молча подают их мне, а я отправляю их в рот. Я поедал куличики один за другим, но вкуса не чувствовал.