Читаем По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения полностью

Самостоятельность Бодлера, при заявленном им почитании Готье, неоспорима. Вместе с тем он неизменно разделяет антиморализаторский пафос Готье и полностью сочувствует его язвительным высказываниям о «полезном» искусстве. В статье о Готье он полемизирует со «знаменитой доктриной» (В. Кузена) о неразрывности Красоты, Истины и Добра: это «заразительное безумие», «темная пелена, что заволокла солнечное сияние эстетики»[695]. Истина – сфера разума, нравственное чувство учит долгу, тогда как искусство – царство вкуса, и оно не имеет иной цели, кроме себя самого. Признавая, что все связано между собой незримыми нитями, Бодлер апеллирует к Аристотелю:

Аристотель без колебаний включил в число добродетелей кое-какие стороны, относящиеся к сфере вкуса….Человека, наделенного вкусом, в картине порока более всего отвращает уродство, нарушение пропорции. Порок посягает на справедливость и на истину, возмущает разум и совесть, но особенно ранит иные поэтические души как оскорбление гармонии, как диссонанс, и я не думаю, что было бы недозволительно рассматривать всякое нарушение нравственности, идеальной нравственности, как разновидность преступления против всемирного ритма и просодии[696].

Более того, он считает, что именно присущий человеку «бессмертный инстинкт красоты позволяет нам рассматривать землю… как отображение, как соответствие неба». Небо же – знак некоего абсолютного идеала для человека, обреченного «томиться вдали от совершенства, но уже теперь, на земле жаждущего рая, что был явлен ему в откровении». Рай, по Бодлеру, – это совершенство, гармония, и к такому умозаключению он приходит, отталкиваясь от идеи Аристотеля о вкусе как об одном из проявлений добродетели. Он не исключает нравственность из сферы творчества, но принимает ее только как элемент гармонии, оставляя главенствующую роль Красоте как высшему принципу мироустройства.

Идея самоценности литературы, которая должна быть свободной от полезности и морализирования, импонирует ему и в произведениях По, тем более что здесь эта идея «облачена» не в античные, как у Готье, «одежды», а в современные. Со все большим вниманием вчитываясь в написанное американским автором, Бодлер находит у него поразительные созвучия с собственными идеями и эстетическими пристрастиями. В очерке «Эдгар По, его жизнь и его труды» (1852) о таких созвучиях говорится немало, многое из этого повторяется и в очерке 1856 г., и в «Новых заметках об Эдгаре По», которыми Бодлер предваряет свои переводы рассказов По («Nouvelles histoires extraordinaires», 1857): о самоценности искусства; о «неземной», «странной музыке» поэзии По; о его повергающей в ужас манере живописать гротескное и страшное, а также случаях «исключительных с точки зрения нравственности»; об умении «анализировать неосязаемое, взвешивать невесомое», а также о стремлении уловить в человеческих побуждениях и «дыхание запредельного», и смутную тревогу от ощущения своего одиночества в природе и в городской толпе.

Любопытно отметить и то, что второму из этих очерков предпосланы три эпиграфа: два из них – это переведенные Бодлером стихи По (в том числе из «Ворона»), а третий эпиграф – строки о зловещей судьбе из стихотворения Готье «Ténèbres»:

Sur son trône d’airain, le Destin qui s’en raille,Enbibe leur éponge avec du fiel amer,Et la Nécessité les tord dans sa tenaille[697].

Общий в этих цитатах мотив неодолимости злой судьбы важен для Бодлера как некий знак сближения между По и Готье или баланса между «чашами весов»: на одной из них – явное восхищение По, в котором он нашел единомышленника, тогда как на другой – верность «безупречному учителю и другу». Посвящение «Цветов Зла» Теофилю Готье должно пополнить чашу «учителя и друга». В то же время самого Готье посредством параллельного с По цитирования Бодлер переключает из «парнасского» регистра невозмутимой, чистой Красоты в регистр «про́клятой судьбы» поэта-парии, тем самым усиливая акцент в сторону По (стихотворение «Ténèbres» упоминалось уже в первом из эссе о По).

Перейти на страницу:

Все книги серии Научное приложение

По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения
По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения

В коллективной монографии представлены труды участников I Международной конференции по компаративным исследованиям национальных культур «Эдгар По, Шарль Бодлер, Федор Достоевский и проблема национального гения: аналогии, генеалогии, филиации идей» (май 2013 г., факультет свободных искусств и наук СПбГУ). В работах литературоведов из Великобритании, России, США и Франции рассматриваются разнообразные темы и мотивы, объединяющие трех великих писателей разных народов: гений христианства и демоны национализма, огромный город и убогие углы, фланер-мечтатель и подпольный злопыхатель, вещие птицы и бедные люди, психопатии и социопатии и др.

Александра Павловна Уракова , Александра Уракова , Коллектив авторов , Сергей Леонидович Фокин , Сергей Фокин

Литературоведение / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов

«19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов» – это книга о личностях, оставивших свой почти незаметный след в истории литературы. Почти незаметный, потому что под маской многих знакомых нам с книжных страниц героев скрываются настоящие исторические личности, действительно жившие когда-то люди, имена которых известны только литературоведам. На страницах этой книги вы познакомитесь с теми, кто вдохновил писателей прошлого на создание таких известных образов, как Шерлок Холмс, Миледи, Митрофанушка, Остап Бендер и многих других. Также вы узнаете, кто стал прообразом героев русских сказок и былин, и найдете ответ на вопрос, действительно ли Иван Царевич существовал на самом деле.Людмила Макагонова и Наталья Серёгина – авторы популярных исторических блогов «Коллекция заблуждений» и «История. Интересно!», а также авторы книги «Коллекция заблуждений. 20 самых неоднозначных личностей мировой истории».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Людмила Макагонова , Наталья Серёгина

Литературоведение