Платье

Его не отпускают подозрения, что человек, выдающий себя за друга, на деле всегда его презирал. Превосходство Жан-Пьера сквозило во всех их разговорах, хотя напрямую об этом никто не говорил. Ему ничего не стоило отпускать за его спиной злые шуточки. А эта манера поднимать на смех интенсивные занятия Поля сквошем… «Ты что же, правда занимаешься им три раза в неделю?» Читай между строк: «Ты уделяешь спорту столько времени, но по тебе это совсем не видно…» Скотина… Скотина! Жан-Пьер – настоящая скотина…

Поль на седьмом небе от счастья.

Альфа-самец оказался не так уж хитер?

– Знаешь, Жан-Пьер, тебе повезло, что я парень цивилизованный, иначе…

– Иначе что?

– Иначе заехал бы я тебе кулаком прямо в рожу. Но на твое счастье, я не пещерный человек.

Глядя на агента фиска, в этом бабском платье похожего на сутенера, Жан-Пьер грустно улыбается:

– Это точно, в таком виде тебя точно не принять за пещерного человека.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что охотиться на мамонтов в таком прикиде было бы трудновато.

«Он и сам не ведает, что говорит», – думает Поль. Очень может быть, что без психиатра здесь уже не обойтись. По сути, этот выживший из ума бедолага внушает ему жалость.

Из сострадания Поль встает и садится рядом с больным. Еще чуть-чуть, и возьмет его за руку, чтобы помассировать.

– И что же конкретно тебя так печалит в моем наряде? – медоточивым голосом спрашивает он.

– Ты в платье, Поль.

– Да, в платье. Ну и что?

– Ты можешь сказать мне, как давно стал в них ходить?

– Я всегда в них ходил.

– Ложь.

– Во всяком случае, с тех пор, как их вообще стали носить мужчины.

– Что ты несешь? Это же бред!

– Нет, уж можешь мне поверить.

– И ты в самом деле хочешь сказать, что каждый день носишь платья?

От необходимости объяснять этому кретину самые очевидные вещи в душе Поля шевелится печаль… Бедная Изабель… Такой вот убогий калека может превратить жизнь в настоящий ад.

– Нет, не каждый. Иногда, в зависимости от конкретного случая, надеваю и брюки. В общем, как все – ношу то платья, то штаны.

– Нет, не как все.

– Да-да, как все, не спорь. Изабель, Соланж, ты, я, мы все одинаковые. И носим когда брюки, когда платья.

– Но только не я! Разве на мне сейчас платье?

Поль отрицательно качает головой…

– Вот видишь! Платья на мне нет, я никогда не надевал их и никогда не буду!

– Проблема лишь в том, что я уже видел тебя в платье…

– Нет! Ты не мог меня в нем видеть, потому что я в жизни их не носил. Знаешь, я ведь пока еще соображаю, что делаю, черт бы вас всех побрал! Соображаю, понял?

Жан-Пьеру тут же приходит в голову мысль лечь в постель. Другие, чтобы забыться, топят свои проблемы в алкоголе, а ему хочется провалиться в сон. Как знать, может, по пробуждении окажется, что всего этого никогда не было? Вполне возможно, в эту самую минуту он как раз засыпает и грезит. Может, это сон? Нет. Тогда, может, кошмар? Вполне возможно.

Поль должен ему все рассказать…

21 час 12 минут

Он бросается в атаку:

– Слушай, Жан-Пьер, мне очень жаль, но я должен выложить тебе все, как есть… Я видел тебя в платье, и не раз. И сразу скажу, что в этом нет ничего необычного. Здесь ты точно можешь расслабиться. Да, у тебя сейчас не самый простой период. На тебя насела налоговая, пусть так. В отношениях с Изой наступили трудные времена, этого тоже не отнимешь. Но не надо зацикливаться на том, что я в платье, а ты нет. Я не осуждаю тебя, Жан-Пьер. Слышишь? Не осуждаю… Да, приглашая гостей, хозяева чаще всего принаряжаются и прихорашиваются, но ты, по-видимому, решил поступить иначе, ну и что? Тебя смущает мое платье? Служит напоминанием, что ты не стал тратить силы, дабы лучше выглядеть? Тебе от этого нехорошо? Но в этом, Жан-Пьер, нет ничего страшного, отнюдь… Или, может, ты меня ревнуешь? Завидуешь, да? У тебя развивается комплекс неполноценности? Не надо… Не скрытничай, не стоит… Такое бывает… Да, с тобой, вероятно, чаще чем в среднем, но не надо делать из этого трагедию. Пойми, я работаю в налоговых органах и не понаслышке знаю, что такое терпимость. И хочу сказать тебе, Жан-Пьер, что хотя сегодня надел платье, а ты нет, в моей душе нет на тебя обиды.

Жан-Пьер терпеливо выслушал монолог Поля. Не перебивая, не выдавая своих мыслей, с неумолимым выражением на лице. Потом еще несколько секунд молчит, продлевая тревожное ожидание, дабы усилить его эффект, и бросается в атаку:

– Это какое-то четвертое измерение! Хотите, чтобы я сбрендил, да? Устроили против меня заговор! Объединились против и теперь хотите внушить мне мысль, что я тронулся умом? Что у меня поехала крыша, так? Да признайся же, скотина, что все так и есть!

– Надеюсь, это шутка?

– Э нет, мне не до шуток!

– Ну конечно, кто бы сомневался. Это ведь не в твоем духе.

– Не в моем духе? Но почему?

– А у тебя никогда не было чувства юмора.

– И это мне говорит налоговик? Вот уж поистине, чем дальше в лес, тем больше дров!

Жан-Пьер встает, подходит к окну – ни дать ни взять надутый ребенок. Потом различает на шестом этаже дома напротив человеческий силуэт, погруженный в полумрак.

– Ты что же, имеешь что-то против налоговиков?