Письма в небеса

Утром он сам пришел ко мне. Случайно ли это совпадение? А что, если я сам запустил необратимый процесс? В попытках заглянуть за ширму будущего, вынес смертный приговор единственному другу?

На каждое действие есть равное противодействие, а если быть точным – должно быть. Все связано.

Жребий брошен, нельзя нарушать ход вещей. Еще утром я думал, что все это закончится , когда Марш поймёт – я непреклонен. Так какого черта я отдал установку Мэту? Я отчаянно пытался верить в альтернативность ветви, которую сам же и породил. Что если Марш оставит его в живых, заполучив чертежи? Ведь это – лишь один вариант из бесконечности событий, которые могут случиться или никогда не произойти.

Мэтью должен жить, встретить глубокую старость, он должен умереть в своем собственном доме в окружении родных и близких, когда ему стукнет лет сто, черт подери! Он должен умереть своей смертью, не окропив кровью руки очкарика Роджерса!

– Доигрался? – прошипел я сквозь зубы. Я задыхался в дыму. – Хорош друг, ничего не скажешь.

Он пришел сюда утром, этим утром, он пришел лишь с одной целью – узнать не стал ли Ник Роджерс частью истории, фараоном, погребенным в саркофаге своей лаборатории. Конечно, он и знать не знал, что ему уготовано.

– Нет, нет, нет, нет, – шептали мои губы двигаясь сами собой.

«Да, Никки, да… – вторило подсознание. – Случайностей не бывает, и ты об этом прекрасно знаешь! Его ждёт такая же участь!»

Я сцепил зубы и осел на пол.

Меня едва не вырвало, сердце бешено стучало в груди от осознания того, что я совершил. Нельзя, нет нельзя было вовлекать Мэтью во все это. Но что, если…

– Судьба.

Быть может, эта участь была уготована Мэтью свыше?

В глубине атеистичной души скреблись кошки.

«Ты не вершитель судеб, Ник. Ты не вправе распоряжаться чужими жизнями, как вздумается!»

Я закричал отрывая кабель с мясом. Огонь уже занялся штаниной брюк.

В ревущем пламени очертания стен были едва различимы. Воздух сделался густым, непроницаемым. От каждого вдоха легкие сводило судорогой, по глотке словно бритвой прошлись. Я оторвал край халата, прижал к лицу и припал к земле. Руки одеревенели от боли и больше не слушались. Я прополз всего пару метров, до стены оставалось всего ничего. Если бы я только мог добраться до пролома!

Воздух раскалился до такой степени, что обжигал кожу. На ладонях разбухли волдыри, я чувствовал как тлеют мои волосы, чувствовал запах жженой плоти, но продолжал ползти. Из тумана сознания выплыл Мэт. Как всегда хмурый, словно чем-то недоволен, вечно взъерошенные волосы, взгляд с прищуром, полный какой-то неземной грусти.

– Прости, друг, – прошептал я призрачному фантому.

Нет ничего хуже умирать с чувством вины. Я это заслужил…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: «МЕДЛЕННО И БЕЗ ШУТОК!»

Громкий смех завсегдатаев бара "У Мо" нарушил гудящий басс Кевина О'Брайна. Казалось, его гулкий рокотчущий голос эхом брыкался в самих легких.

– А я и говорю! Марта, как поживает твоя тетушка из Оклахомы? – В этот момент Кевин приложил палец к губам, пытаясь унять гогочущее старичье. – моя тётушка скончалась после твоего визита!

Старик Джонас, от которого всегда пахло рыбой и морской солью, так как работал он в доках чуть ли не с пятнадцати лет, залился лающим хохотом свистающим в прокуренных легких.

– Нет, ну ты понял! Скончалась! В прямом смысле!

Я слышал этот анекдот порядка десяти раз, и прекрасно понимал о какой "тетушке" из какой Оклахомы речь, и что значит "скончалась". Глупая плоская шутка однако пришлась по вкусу всем, кто находился рядом с Кевином, хоть наверняка собутыльники и слышали этот бред не в первый раз. Суть не в самой шутке, суть в том, как рассказывает ее Кевин О'Брайен. Да, по части скабрезных шуток ему не было равных, кто-то из докеров как-то сказал, что если бы Кевин читал проповедь на похоронах то среди присутствующих точно кто-нибудь умер, от смеха. Или «скончался».

– Заходит в бар к Момсену старлетка Мэрри…

И эту историю я тоже слышал не раз – через минуту Кевин сделает очередную паузу, выждет момент, обрушит на слушателей мораль и сорвет очередные овации. Не смотря на алчущих до похабщины любителей опрокинуть за шиворот и чернорабочих докеров, от которых за милю несло рыбой и по'том, мне нравилось в баре у Мо. Здесь некого бояться, и каждый подвыпивший докер знает, что у Джоэля Момсена под стойкой имеется ружье. Здесь спокойно, все друг друга знают, и драки случаются редко. Люди приходят сюда не мериться стволами, а просто отдохнуть после тяжких трудовых будней; выпить по кружке-другой кислого, разбавленного водой пива. Послушать новости, повздыхать о юных старлетках и конечно же поржать над придурком О'Брайеном с его неиссякаемым запасом шуток.

Я подозвал Джоэля, протянул мятую бумажку. Старик кивнул и полез за пивом. Мне не хотелось пить и уж тем более напиваться, я просто хотел заполнить пустоту внутри. Решил, что возможно компания завсегдатаев "У Мо" как-то скрасит мысли о Софии.

Дзенькнул колокольчик над дверью, возвещая о новом госте. Я услышал, как скрипнула пословица. О'Брайен умолк на полуслове.