Письма в небеса

Хлоя ободрительно шлепнула меня ладонью по щеке и прижала пропитанную спиртом марлю к ране. Её игла ходила во мне, оставляя лишь аккуратные стежки. Сцепив зубы, я дрожал, словно осиновый лист. Ощущение было сродни тому, если бы прямо в кровящий разрез вонзали раскаленную кочергу.

Пока Хлоя возилась с раной, я смотрел, как дрожащими руками София разрывает упаковку с бинтом. На журнальном столике перед ней была целая россыпь всевозможных тюбиков, пузырьков и ампул.

Хлоя что-то быстро говорила, но голос доходил до сознания с задержкой, слова и фразы накладывались друг на друга.

– Вот, выпей!

Софи вложила в мой рот какую-то пилюлю и я едва удержался, чтобы не схватить её ладонь и не осыпать поцелуями. На лбу выступила испарина.

– Это снотворное, – говорила Софи, но я не хотел ни смотреть на неё, ни слушать. Никто и никогда прежде не вызывал во мне такое губительное цунами нежности.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ: «ВОЗВРАЩЕНИЕ»

Когда я проснулся, правый бок жгло огнем.

«Жив» – пронеслось в мозгу. Мертвые боли не чуют.

Я по-прежнему находился в квартире Софии. Электронные часы на журнальном столике показывали три двадцать. В душной тишине я прокрался к окну. Нью-Йорк томился в полудреме, точно едва прикрывший глаза жирный кот. Где-то вдали провопила полицейская сирена.

Ощупав себя, я обнаружил тугой бандаж, в воздухе витал запах спирта и медикаментов. Обычно так пахнет в больницах. Так пахло в палате Тары, когда мы с отцом в последний раз пришли навестить ее. Этот запах въелся в память, забыть его невозможно.

Софи спала в соседней комнате. Дверь была приоткрыта и я невольно залюбовался, глядя на силуэт в обрамлении света ночника. Ее волосы струились по подушке жидким золотом. Она что-то беспокойно пробормотала во сне и отвернулась. Тоненькая бретелька сорочки съехала до локтя.

Птица не твоего полета, как сказал бы Салли Уилсон. «Ты здесь чужой, Мэт».

Я вышел с комнаты. Мое пальто, аккуратно сложенное, лежало на кресле в гостиной. Порывшись в карманах я вытащил еще мокрую от крови пачку «Лаки страйк».

Я уже знал, что уйду утром и Софи останется всего лишь воспоминанием.

Мятый вкладыш выпал из пачки, но прежде, чем я успел потянуться за ним, в воздухе раздался треск, словно кто-то одним рывком разорвал мокрую тряпку. Голубые молнии зазмеились по рукавам и я ощутил, как волосы встали дыбом. Я уже испытывал это ранее – я перемещался. Квартира Софии утонула в белесой дымке.

Едва проснувшись я села и хлопнула рукой по простыне, пытаясь нащупать телефон. Четыре сорок утра. Я практически не спала – стоило закрыть глаза, как Итан возникал в темноте, и я вздрагивая, снова таращилась в потолок и считала.

Соскользнув с кровати, я прокралась на цыпочках в гостиную. Смятая постель оказалась пуста.

– Мэтью! – Позвала я и вошла на кухню.

В предрассветной тиши царило безмолвие. Не было ни узкой полоски света под дверью ванной комнаты, ни пальто.

"Ушел" – думала я, стоя посреди квартиры, и чувствовала, как внутри, словно чернильная клякса, расплывается горечь.

От внезапного звонка в дверь я вздрогнула и бросилась в холл. Я была уверена, что Мэтью вернулся, но на пороге стояла Хлоя. В нетерпении переминаясь с ноги на ногу она стискивала сумочку и хмурилась. Судя по всему этой ночью она так же не сомкнула глаз.

– Входи, – сказала я потянув за ручку и замерла на месте.

Входная дверь была заперта изнутри.

"Какого черта?"

Впустив Хло, я бросила взгляд на ключницу и убедилась – Ключи на месте.

– В восемь я должна быть на семинаре. Туда ехать три часа… – сказала Хлоя. – Как он, Софи?

– Он ушёл, Хло. Давай больше не будем об этом. Твои попытки обручить меня не приводят ни к чему хорошему. – Замечаю, как она открывает рот, чтобы вновь попросить прощения и перебиваю, подняв вверх указательный палец. – О, Хло, я ни в чем не виню тебя, просто пойми – каждая неудачная попытка как гвоздь в крышке. Ещё немного и моя вера в людей будет лежать вместе с Энн и мамой в холодном Грин-Вуде.

Хло вздрагивает. Она всегда вздрагивает, когда я упоминаю Энн. Она боится что однажды я отправлюсь следом.

Наконец она выдвигает последний аргумент:

– Он не подонок, Софи. Он спас тебя. Признайся, он ведь тебе понравился.

– Конечно, он не подонок. Всего лишь человек, который ушёл не попрощавшись. Ты не думала, что ему это просто не надо? Он поступил, как герой, но не стоит идеализировать его.

Я стараюсь говорить твёрдо, опустив разочарование, которое испытала при виде пустой постели. Я знаю Хло – стоит мне признаться, что Мэтью зацепил меня и она развернёт планету в попытках свести меня с ним.

Мы с ней очень разные. Она горячая. Человек-взрыв, ядерный реактор. В ней переплетается ум и страсть с нежностью и наивностью, и иногда мне это не по душе.

«Пригляди за ней». Эти слова мне сказала мама, когда врачи уже не обнадеживали. И я приглядывала. Сейчас, к счастью, за ней приглядывает Дик. Славный парень, и кажется любит её всем сердцем.

– У него серьёзная рана.

– Что?