Песнь о Сиде

– Откуда у тебя такое сокровище? – сев на пассажирское сиденье, поинтересовался он.

– Выиграл в карты у одного гринго, – отмахнулся Сид и завел двигатель.

– Да ты только послушай! – восхитился Швед. – Слышишь этот звук?!

– М-м? – не понял Сид. – Что-то не так?

– Все так! Это не машина, а… произведение искусства! Хотя двигатель, очевидно, не родной, да еще и с…

– Пендехо, это же просто железяки в правильном порядке, – отмахнулся Сид. – Кстати, у тебя есть права?

– Да, конечно.

– Тогда ты за руль. Не хотелось бы иметь проблемы с копами еще до начала основных проблем с копами. Да, амиго, совсем не хотелось бы.

Они поменялись местами. Швед не стал спрашивать о том, почему у взрослого мужчины нет прав. Есть у Сида странности куда более выдающиеся.

Доктор вбил адрес в навигаторе и нежно провел рукой по рулю. Он вдруг вернулся в реальность. Что он тут забыл? Почему занимается всем этим? Зачем? У него же собака дома…

– Хочешь поговорить об этом? – спросил Сид участливо.

– А? – не понял Швед.

– Или обняться? – мексиканец раскинул руки.

– Что? – совсем уж растерялся доктор. – Нет, спасибо.

– Это хорошо, амиго, – зашипел вдруг Сид, – потому что я не психолог и не твоя бабуленька. Жми на газ. Жалеть себя будешь в борделе!

– Почему в борделе? – трогая машину с места, растерянно спросил Швед.

– Потому что там всем станет очевидно, что твой хрен меньше, чем пупульда! Газу, пендехо! Газу!

На некоторое время доктор выпал из реальности, наслаждаясь машиной. Ему даже стало обидно, что она попала в руки человека, который совершенно не способен оценить ее по достоинству. Но, к сожалению, им нельзя привлекать к себе лишнее внимание, поэтому пришлось ехать спокойно. Как бы машина ни просила придавить педаль газа.

– Надеюсь, сработало, – сказал вдруг Сид. – Да, очень надеюсь.

– Что? – не понял Швед.

– Ля бомба! – мексиканец изобразил руками взрыв. – Прошло ровно пятнадцать минут!

– Откуда ты знаешь? – часов на приборной панели не было, на руке у Сида тоже, а экран телефона Шведа был заблокирован.

– Я идеально чувствую время, – пояснил мексиканец.

– А так было всегда? Это врожденная особенность? – Швед действительно заинтересовался этим феноменом, это в некотором смысле по его части – работа мозга.

– Ты что, пендехо, думаешь, я какой-то псих? – с ужасом покосился на него Сид. – Это просто шутка. Я шучу!

– Но ты ведь не ошибся, – сверившись с часами на телефоне, возразил доктор, – прошло пятнадцать минут!

– Я не псих! – горячо заверил его Сид. – Не надо копаться в моих мозгах! Я просто считал!

– Считал секунды с того момента, как Ивица доделал бомбу? И не сбился? Несмотря на разговоры?

– Не с того момента, конечно! – отмахнулся Сид. – Я всегда считаю. Так что все с моими мозгами в порядке!

– Ну… Как сказать… – Швед покосился на собеседника. – Давно считаешь?

– Слишком. Да, амиго, слишком!

– И сколько насчитал? – просто чтобы о чем-то говорить, спросил Швед.

– Три миллиарда двести сорок восемь миллионов двести восемь тысяч, – без запинки выдал Сид.

Доктор задумался, производя в уме вычисления, и покачал головой. Все-таки псих. Хотя это и раньше было очевидно. С другой стороны, за последние сутки оказалось, что все не то, чем кажется, и, вполне возможно, все…

– И что это значит? Ну то есть, что ты считаешь?

– Ты точно доктор? – Сид с подозрением покосился на собеседника. – Я же сказал, секунды!

– Да, но что они значат?

– Что прошла еще одна секунда моей жизни, пендехо! – возмутился Сид.

– Ладно, ладно, не кричи. А с какого момента ты начал отсчет?

– С того момента, когда должен был умереть.

– Подожди, – Швед все-таки не справился с соблазном. – Три миллиарда секунд – это лет сто?

– Сто три, – поправил его Сид.

– То есть ты должен был умереть в тысяча девятьсот семнадцатом году? – доктор покосился на Сида как на пациента, желая оценить реакцию.

– Восемнадцатого июня тысяча девятьсот семнадцатого года, – без тени сомнения выдал Сид. – И иногда мне кажется, что я все-таки умер.

Швед вдруг понял, что собеседник разговаривает не своим обычным издевательски фиглярским тоном. Сид задумчиво поглаживает жемчужную рукоять невесть откуда взявшегося револьвера и смотрит прямо перед собой, очевидно проваливаясь в воспоминания.

– Что случилось в том году?

Швед не стал акцентировать внимание на сомнительности даты по двум причинам. Первая: сегодня в лавке он видел всякие необъяснимые вещи, и теперь вполне вероятно, что Сид и вправду мог прожить лет сто пятьдесят. А вторая, она же главная, причина – интерес. Интересная история теперь важнее правды.

– Меня хотели убить, – просто ответил Сид. – Но не убили.

– Как это произошло? – расширяя диапазон и не давая отвечать односложно, спросил Швед.

– Кто-то из моих офицеров накинул мне удавку на шею. Другие меня разоружили. Мне предъявили обвинение и тут же привели приговор в исполнение. Разрезали мне рот до ушей и собирались вздернуть, но им помешали.

– Кто?