Пастырь

Сын Ведьмы пересчитал врагов. Десяток спешенных казаков, с круглыми кокардами на фуражках, окружили дом и не подпускали мальчишек предупредить деда Матвея о нападении. Остальные всадники белоказачьей полусотни осторожно подъезжали по улице. Во главе колонны красовался офицер в погонах штабс — капитана и золочёным аксельбантом на кителе.

— Ваше благородие, дом священника окружён, — доложил хорунжий, вытянувшись по стойке смирно перед холёным офицером. — Соседка сказывает: отец Матвей и его непутёвый сын не выходили с самого утра из хаты.

— Сведения-то хоть надёжные? — недоверчиво прищурил глаз штабс — капитан. — Точно, к батюшке пожаловал Алексей Ермолаев?

— Такого басурманина ни с кем не спутаешь, — замотал бородой казак. — Сказывают, только возмужал сильно, но глаза всё также бесовским огнём светятся. И отец Матвей крёстного сына признал. Не сомневайтесь, господин Хаусхофер, он самый это — Сын Ведьмы.

— Значит, поп уговаривал станичников хозяйство бросить и тикать к краснокожим? — через перчатку нервно поглаживая изуродованные кончики пальцев на правой руке, зло оскалил зубы адъютант штаба генерала Шкуро.

Как только гонец донёс весть о появлении в соседней станице первейшего помощника батьки Махно, Хаусхофер настоял на немедленной карательной операции. Генерал Шкуро и так-то красных казаков не жаловал, а уж, как только услышал о казаке — анархисте, то вообще взъярился. Хаусхоферу не пришлось начальство даже уговаривать. А между тем, у обиженного штабс — капитана имелся свой давний интерес до шустрого казачка. Ведь это казачий шаман ему пальчики на правой руке подрезал, а его покровитель Кондрашов испортил военную карьеру дворянину. Долго он дожидался подходящего случая отомстить Алексею. Поначалу хотел просто повесить его крёстного отца на воротах, но не сумел подбить казачков на этакое кощунство — поп у станичников в большом почёте, и все его сыны на стороне белых сражались. Зато удалось подкупить соседку, чтобы следила за подворьем и донесла, если Сын Ведьмы в отчий дом наведается. Вот наконец-то и сработал капканчик.

— Хорунжий, чего ждёшь? Почему в казачий курень не врываетесь? — нахмурил брови штабс — капитан.

— Так подмоги дожидаемся, — хитро скосив глаз на бравого командира, развёл руками казак.

— В донесении, вроде бы, сказывалось, что Сын Ведьмы безоружным в станицу заявился? — придержал ход коня сразу струхнувший начальничек. — Или у попа в хате припрятан пулемёт?

— Огнестрела священник в доме не держит, — пожал плечами казак. — Но шашка у старика точно имеется.

— Ну, так и вы не с голыми руками ворвётесь! — возмутился храбрый офицер.

— В тесной хате Сын Ведьмы нас шашкой в раз порубит, — протестующе замотал бородой бывалый казак и перекрестился. — Про душегуба сказывали: будто в одиночку целый взвод венгерских уланов вырезал, а в другой раз — полроты немецкой пехоты в траншеях одним топором смясорубил. В ближнем бою бесноватого казака не одолеть.

— Так нам, оказывается, надо было пушку с собой прихватить?! — раздувая ноздри, негодовал Хаусхофер.

— Не помешала бы, — серьёзно кивнул хорунжий. — Но теперь осталось только окружить хату и выманить как-то беса под перекрёстный огонь.

— Да бросьте в окошко пару гранат, и всего-то дел, — пренебрежительно глянул сверху на семенящего у стремени мужика гениальный тактик.

— А не боитесь, ваше благородие, что эти гранатки к вам же под ноги и прилетят? — усмехнулся хорунжий. — Фронтовики баяли, что Сын Ведьмы ножи на лету ловит и обратно мечет.

— Враньё, — заскрежетал зубами штабс — капитан, хотя и сам о подобных фокусах казацкого шамана был наслышан.

— Ваше благородие, у меня один боец из этой станицы родом. Так он гутарил, что даже толпа мальчишек не могла закидать Сына Ведьмы камнями. Живчик от снарядов либо уворачивался, либо ловил налету. Так что, с гранатами рисковать не стоит — себе дороже выйдет.

— Ну, и как же нам тогда вытянуть гада из логова? — цедя слова сквозь зубы, снизошёл до выслушивания совета от подчинённого штабс — капитан.

— Не велика хитрость, — огладил бороду ладонью хорунжий. — Подопрём оглоблей дверь, а в разбитые окошки пучки сена напихаем и подожжём. Дымом вытравим затворника. В тесное оконце крупному бугаю быстро не вылезти. Вот туточки мы зверюгу и прихватим.

— Сколько стрелков поставишь вокруг дома?

— Двух десятков вдосталь хватит, а то лишние только помеха. Пусть остальные вои охраняют ваше благородие, вдруг пулями сразу не свалим беса. Уж больно здоров чертяка. Солдаты баяли: будто бы шаману на фронте всю спину осколками посекло, а казак всё равно выжил.

— Предложенную дислокацию принимаю, — величаво кивнул штабс — капитан. — Только приказываю не сено в окна запихивать, а натаскать хвороста под двери и окна. Устройте погребальный костёр. Сожгите дьявольский вертеп!

— Сперва бы попа из дома вызволить, — замялся хорунжий. — Казакам бесчинство не понравится.

— Распустились, служивые! — замахнулся нагайкой строгий штабс — капитан. — Мало вас господин Шкуро порет.