Пастырь

— Казаки волю любят, — усмехнулся старик. — Но и необходимость единоначалия осознают. Иначе ни свободу, ни свою землю не отстоять. Так что, пастырь, народу волю давай, однако же, направляй твёрдой рукой по выбранному пути.

— Вам бы, отец, прилечь, — заботливо взял старика под локоть Алексей.

— Да, устал я чего-то, — тяжело вздохнул Матвей и опёрся о крепкую руку. — Проводи.

Алексей самую малость уменьшил силу гравитации и помог старику пройти в дом. С порога удивила странная тишина.

— Все невестки и внуки готовятся к походу, — объяснил пустоту в доме глава рода. — Ермолаевых тебе упрашивать не придётся, а вот как сагитировать остальных — подумай. Я посильную лепту уж внёс. Только тяжко будет казачьи семьи от обжитого хозяйства оторвать. Разумные мужики на фронт ушли, а с бабами логика осечку даёт. Тут на чувства давить надо. Может, и правда, чудо какое-нибудь сотворишь?

— Признаться, я сперва собирался только согласных на путешествие родичей увести, — виновато потупился организатор похода. — Но теперь, видно, придётся половину станицы с собой прихватить. Уж пока и не знаю, как удастся эдакую толпу в Крым переправить. Ведь на пути кордоны и белых, и красных — несколько раз линии фронтов предстоит пересекать.

— Пора, сын, показать малую часть сокрытой в тебе силы, — дал добро на демонстрацию чудес наставник. Уж отец Матвей-то знал колдовские способности Сына Ведьмы. — Только не забывай, чему я тебя учил, прикрывай проявления колдовской силы логичными объяснениями.

— Воевать и врачевать я так уже научился, — помогая прилечь старику на кровать, похвалился казацкий шаман. — А вот святые чудеса творить ещё как-то не пробовал… Разве что, на потеху заморской публики, фокусы показывал.

— Посторонним скептикам объясняй своё тайное действо факирской иллюзией, — подсказал очередную хитрость старый казак. — А верующие в пастыря прихожане уж сами оценят сотворённое чудо, их чужие домыслы не разубедят. Пришла пора, Сын Ведьмы, воспользоваться истинной силой. Ибо ты теперь не одинокий воин, бредущий по дороге, но пастырь, ведущий за собою в землю обетованную обездоленный народ. Не стесняйся хитрить, не чурайся и силой колдовской орды врагов разгонять. Однако же постарайся не прослыть демоном кровожадным, зря не злобствуй.

— Да я уж обещал такое любимой девушке, — грустно вздохнул чародей. — Только не всегда получается злого духа в узде держать. Срывался уж пару раз.

— Покайся, и на душе легче станет, — взял блудного сына за руку старик. — Я ведь только о твоих приключениях на фронте Первой мировой знаю. Сеня заезжал, уж поведал о подвигах чудо — казака.

— Мой фронтовой друг Сеня?! — удивлённо вскинул брови Алексей. — Когда он здесь был? Где теперь?

— Летом пятнадцатого года передал твои боевые награды, шашку, папаху и библиотеку. Книги потом станичная детвора до дыр зачитала. Так что, молодёжь уже мечтает идти воевать за свободу индейцев — этой паствы у тебя половина станицы… А последний раз Семён приходил с продотрядом. Старался зря казаков не обижать, лишку не брал. Он теперь служит начфином пехотного полка, что в Ростове квартирует. О тебе последние слухи пересказывал. Говорил, что ты у батьки Махно первейший помощник.

— Было такое дело, — смущённо нахмурился анархист. — Только расстался я с Нестором Ивановичем, но подобру расстался. Идею анархии я не предал, однако вижу её по — своему. На казачий манер буду общество кроить. Всякий изгой найдёт приют в новой земле. Любая политическая партия и всякая религия в почёте будут, коли на благо общества стараться станут.

— Твёрдая рука потребуется, чтобы столь пёструю толпу в одну упряжку запрячь, — усмехнулся старый казак. — Но я в тебя, Алексей, верю — ты пастырь от бога. Дозволь мой крест на грудь повесить, придать тебе силу русской православной веры.

Отец Матвей снял массивный медный крест священника и воздел на шею Алексея, низко склонившегося к ложу больного старика.

— Тебе носить не в тягость, а казакам глядеть на православного пастыря в радость.

— Настоящему попу и рясу носить положено, — скривил кислую рожу инок. — А в длинных одёжках особо не повоюешь. Портупею с маузером и шашкой навесить тоже невместно.

— Лучше прослыть в народе чудаковатым попом — сектантом, чем колдуном, — отмахнулся от излишних условностей прогрессивный казачий поп. — Сияние медного креста оградит Сына Ведьмы от проклятий тёмных людишек. Почаще осеняй грудь крестным знамением, да молитву громогласно изрекай — глядишь, за святого воителя сойдёшь. У батьки Махно, небось, не стеснялся с крестом на груди щеголять?

— Так у анархистов всяк ходит, как пожелает, — пристыжено пожал плечами инок. — А в цивилизованном обществе пальцем тыкать станут.

— Что наряд твой модники порицать примутся, так то на пользу. Пусть лучше про короткую рясу и казачью портупею верещат, чем про твои странные колдовские деяния. Вон, учись брехать, как вожди большевиков умеют. Народ к ним летит, словно приманенный светом лампы рой мошкары.