Пастырь

— Как рассветёт, вестовой призовёт его на совет, — поведал коварный план батька Махно. — Приговор революционного трибунала приведём в исполнение прямо на пороге штаба.

— Это как? — опешил бородатый анархист.

— Да вот поставим пулемёт туточки, на стол, и наведём ствол на дверь, — изобразил руками процесс хитроумный батька. — И как только увидим в оконце, что Ронин на крылечко взошёл, так прямо через дверь и пальнём длинной очередью из Максима.

— Всю пулемётную ленту в демона разрядим, для большей верности, — предложил один из осторожных командиров.

— Для такого дела не жалко, — зло рассмеялся Лёва Задов, уж очень не по нраву ему был заносчивый инок. — Дозволь, батька, мне за пулемёт сесть.

— Тащи агрегат, — чему-то усмехнувшись, великодушно махнул ладонью Нестор Иванович. — Только по частям в избу вноси, в мешках, чтобы никто не догадался.

— Ни одна живая душа не проведает, — отправился за личным оружием штатный палач и уже на пороге обернулся, погрозив остальным браткам пудовым кулаком. — И ежели кто из хаты вздумает высунуть башку, прикажу своим хлопцам шашкой рубить без пощады.

— А коли по нужде приспичит? — раздался робкий протест от дальней скамьи полуночных заседателей.

— Того в нужнике утоплю. Лично, — растопыренными пальцами изобразил процесс безжалостный палач, но всё же снизошёл до услуги. — Ладно уж, прикажу поставить помойные вёдра за дверью, в сенях. Чай не баре — обойдётесь без туалетов.

И пока командиры томились в заточении в штабе, на другом краю села неожиданно погасли электрические огни лазарета. Ровно в полночь, когда лагерь анархистов угомонился, ворота из колючей проволоки распахнулись настежь. В ночной мрак тихо выползла длинная змея обоза.

Санитары не включали фонари и старались зря не шуметь. В авангарде колонны двигался паромобиль, гружённый золотым запасом Ронина. За лидером тянулись конные повозки с мобильным оборудованием: ветро и парогенераторами, аккумуляторными батареями, прожекторами, электродвигателями, ручным и стационарным электроинструментом, радиостанциями и другими чудесами техники батюшки Алексея. В общем-то, караван ничем не отличался от уже привычного стандарта, кроме того, что на этот раз в нём не было транспортируемых раненых — все пациенты остались в покинутом лазарете, на попечении армейских фельдшеров. В ночной поход Ронин отправил только преданную ему лично инвалидную команду.

Останавливать или досматривать караван никто не решился. Дозорный разъезд ограничился отправкой курьера в штаб дивизии, но ответа так и не дождался. Атаманы шумно заседали на военном совете и велели не беспокоить до утра. Словить дурную пулю в голову или получить шашкой по башке никому из рядовых анархистов не хотелось. Даже если бы беляки нарушили перемирие и ринулись в ночную атаку, то командование повстанческой армии батьки Махно узнало бы об этом только по далёкой артиллерийской канонаде. Ибо в эту ночь связисты с радиоузла не смогли бы пробиться сквозь плотное кольцо бдительной стражи. Хлопцы из охраны боялись тяжёлую руку Лёвы Задова больше шашек наступающих казаков. Да и не верилось, что беляки попрут в атаку, когда сами же заслали парламентёров мириться с анархистами.

А между тем, офицеров Врангеля в ставке батьки Махно уже и след простыл. Радистов в узле связи тоже не сыскать, как и во всех полевых штабах дивизии. Имея на руках революционные мандаты особой важности, верные батюшке Александру люди беспрепятственно продвигались с разных направлений к единому пункту сбора у самой линии фронта. Сплошной полосы окопов в гражданской войне не применялось, лишь пунктир из опорных пунктов. Так что, соединившись в урочный час, беглецам требовалось для пересечения условной границы только миновать конные патрули.

Анархисты удовлетворились бумагой с печатью батьки Махно, многие из них уже побывали в лазарете и отлично знали бойцов инвалидной команды в лицо — проблем с проходом не возникло. Хотя и удивил странный выбор маршрута, но о причудах батюшки Алексея все наслышаны.

А вот казачьи разъезды офицеры контрразведки Врангеля развели в стороны загодя. Увести особый отряд Ронина из — под носа батьки Махно им было весьма лестно. И за спасение приговорённых к смерти парламентёров тоже хотелось добром отплатить перебежчикам. Да и солдатские Георгии на выцветших гимнастёрках инвалидов внушали должное уважение — не шантрапа анархистская с поля боя удирала, а боевой отряд организованно переходил на другую сторону фронта. Солдаты Ронина включили электрический свет фар, и походная колонна помчалась по степному тракту к Перекопу.