Пастырь

— Свободное анархистское братство, — важно поднял указующий перст новоявленный пастырь и пояснил затею сравнением: — Вот у тебя, Нестор Иванович, все религии в одинаковом почёте, всякая нация не в обиде: будь татарин, будь хохол или еврей — все равны. Так почему нельзя эдак и политические течения уровнять. Пускай рядышком идут и соревнуются в эффективности. А народ уж сам потянется за более успешным строем.

— Анархистов с буржуями уровнять хочешь?! — возмутился эдакому кощунству адепт анархии.

— Общая беда уровняет всех обездоленных, — горестно вздохнул Алексей. — Только забыв старые обиды, переселенцы смогут обустроить новую родину.

— И кто же тебе, батюшка, землицы для новой родины отрежет? — саркастически ухмыльнулся Махно. — Неужто и впрямь надеешься американских индейцев на революцию поднять. Так ведь заморские колонизаторы жирный кусок легко не уступят. А большая война требует огромных средств. Вон я у большевиков пулемёты и патроны за украинское зерно покупаю, а ты чем на чужбине расплачиваться за оружие станешь?

— Война — последнее дело, — недовольно поморщился благочестивый инок. — Сперва попробую договориться с тамошними буржуями, миром.

— Православная молитва за океаном не поможет, — рассмеявшись, отмахнулся от бредовой затеи Махно. — В Америке католический Ватикан богует. Тебя там еретиком объявят и на костре сожгут, — анархист косо глянул на казацкого шамана. — Тем более что есть за что.

— Перехитрим бесов, — самонадеянно улыбнулся батюшка Алексей. — Затуманим заокеанским буржуям взор блеском золотого тельца. У меня солидные накопления припасены, да и белая эмиграция денежками подсобит. Надеюсь у барона Врангеля часть казны выдурить.

— Не даст белый барон денег, — категорично мотнул головой Махно.

— Ну а ты-то, батька, пожертвуешь золотой запас на нужды мировой революции? — с надеждой глянул на верного адепта анархии соратник. — Ведь на Руси потратить некуда, и в заграничный банк золото не потащишь. Всё равно, либо большевики, либо капиталисты экспроприируют.

— Эх-х, сумеешь, золото у моих атаманов украсть, так и моё бери, — махнул ладонью щедрый вождь анархистов. — Только уж, батюшка, если сбудется твоё чёрное пророчество, и большевики сильно прижмут вольную братву — обещай приютить в американском раю.

— Гарантирую возврат кредита с процентами, — ободряюще подмигнул новоявленный финансовый гуру. — Для анархистской братвы лучший земельный надел припасу. Мне надёжные хлопцы очень потребны будут.

— Только, Ронин, ты раньше срока бойцов на чужбину не заманивай, — погрозил пальцем вожак. — Не учиняй раскол в народном войске.

— Лишь верную мне инвалидную команду уведу, — положа руку на сердце, поклялся пастырь.

— Радиосвязи лишаешь, — недовольно прошипел Махно. — Может, до конца военной кампании дотерпишь? На черта тебе, батюшка, вообще связываться с беляками и разномастной контрой?

— Оглянись на погост, атаман. Нельзя тела поверженных врагов оставлять на поле боя. От них вся зараза распространяется. — Знахарь тяжело вздохнул. — В обществе тоже так.

— Ну, ты сравнил, — скривил рот Махно. — Живых с мертвяками… Заблудших граждан можно «перековать».

— А идейных противников власти — расстрелять, — зло продолжил перечисление революционных методов Ронин. — Только вот я сам казак, и станичников истребить не позволю.

— Так ты же, батюшка, вооружённой борьбы чураешься, — укорил военачальник. — Да и в одиночку, даже былинному герою, мир не перевернуть.

— А вот Архимеду нужна была лишь точка опоры, чтобы рычагом землю опрокинуть, — напомнил изречение древнего грека грамотный умник.

— И где ты сыщешь такую точку опоры для революционного переворота? — съязвил практик — анархист.

— В душе обездоленного народа, — дерзко вздёрнул подбородок бородатый пастырь. — Простому богатырю войну не выиграть, однако полководцу сие уже по силе. И воинство моё будет прирастать ежедневно — всех изгоев в боевой строй поставлю!

— Державу от враждебных элементов очистишь — и на том спасибо, — нашёл пользу в деятельности проповедника идейный анархист и с завистью признал: — За таким чудотворцем много народа потянется. В моей дивизии и то несколько тысяч доброхотов найдётся, которым ты лично пули из тел вынул. Пациенты и их родичи молятся на великого врачевателя. Эх-х, трудно будет такую известную… контру под расстрел к стенке поставить.

— Ну, батька, ты уж поднатужься, — задорно рассмеялся контрик.

— Приказ напишу, — насупился командарм. — Только уж и ты, Алексей, не подведи — до рассвета тикай из ставки.

— Сегодня же разругаюсь с братвой и уйду с военного совета пораньше, — пообещал Ронин. — А ты задержи остальных атаманов до утра. И никого в штабную избу не впускай. Оправдай секретностью совещания. Ведь, действительно, важные вопросы обсуждаться будут — нельзя, чтобы шпионы пронюхали. А уж меня-то в первый ряд врагов зачисли.

— Врангелевцев тоже с собой уведёшь? — с сожалением отпустил заложников Махно. — Братва жаждет голубую кровь пролить.