Пастырь

— Ронину никто не указ, — разведя руками, подтвердил своеволие автономного лидера батька Махно. — Инок видит анархию под своим углом зрения. Ронин лишь попутчик революции, а нутро у батюшки офицерское. Казак не признаёт ведущую роль пролетариата и трудового крестьянства. Батюшка молебны и нашим, и белякам одинаковые на погосте читает — павших героев революции с контрой ровняет. Он сегодня мне открыто заявил, что не позволит офицеров расстрелять. Видно, батюшка Алексей замыслил вместе с поверженными буржуями в Америку сбежать. Вот мы коллективно проголосовали примкнуть к большевикам, а Ронин один категорически против. Ну, скажите, как мы можем доверять такому товарищу?

— Контра он! — возбуждённо вскочил с лавки кривоногий начальник кавалерии. — Ещё и на наши законные трофеи зарится. Хлопцы их кровью в бою добыли! Пусть медикус сперва своей мошной тряхнёт, а уж опосля честный народ совестит.

— Верно, пусть поделится с обществом! — поддержал дружный хор голосов. Командиры были очень недовольны обидными словами батюшки Алексея. Никто из них не мнил себя мародёром. И парламентёров расстреливать считали верным решением — в гражданской войне, старорежимным правилам не место.

— Давно пора бывшего офицера к стенке поставить! — расхрабрился лихой кавалерист. — Батька, пошто Ронина не объявил раньше контрой?!

— Уж больно лекарь был полезен, — тяжело вздохнул Махно. — Ведь тысячи раненых хлопцев спас от инвалидности, а то и от смерти. К тому же, радиосвязь в полках наладил, какой даже у интервентов не сыскать.

— И с немцами воевал лихо, — робко подсказал былую заслугу матрос.

— Мог бы и получше сражаться, — недовольно фыркнул Лёва Задов. — Видел я, как Ронин на полигоне мишени дырявит. Выпусти такого стрелка на поле боя — горы трупов из беляков сложил бы. А казак крови чурается, жалеет контриков. Не только отстреливать не хочет, но и раненых пленных тайно лечит. Донесли мои агенты о вопиющих случаях.

— Так что же ты, Лёва, злодея прямо тут не арестовал?! — схватился за рукоять шашки кавалерист.

— Решения военного совета на то не было, — флегматично пожал плечами начальник контрразведки и вдобавок привёл убойный аргумент. — Да и кинься я с хлопцами на него сейчас, многие ли в хате выжили бы тогда в кровавой заварушке? Ронин своим японским палашом половину атаманов нашинковал бы, как капусту, а оставшихся пулями из маузера нашпиговал. Как тебе, Семён, такая кулинария — по нраву?

— Патронов не хватило бы, — втянув голову в плечи, обиженно проворчал возмутитель спокойствия.

— У тебя револьвер одолжил бы, — зло хохотнув, парировал Лёва Задов. — Чёрного демона нужно только из засады брать. Громогласно объявлять об аресте-только беса злить.

— Так, может, ночью на лазарет нападём? — предложил другой затейник.

— В потёмках друг дружку перестреляем, — категорично замотал головой Лёва Задов. — Да и инвалидная команда сильный отпор даст. Санитары за Ронина будут драться насмерть.

— Так как же с контрой бороться?! — нервно выкрикнули с дальней скамейки.

— Если Ронин прознает, что братва решила его порешить, — Лёва Задов сделал долгую паузу, обведя взором всех товарищей, словно рентгеном просвечивая, — то большой крови не избежать. Ибо санитары не бросят Ронина, вместе с вожаком против всего войска пойдут. При штурме укреплённого лагеря пехотный полк зря положим.

— А если лазарет из пушек накрыть? — подал идею начальник артиллерии.

— И тебе наших раненых бойцов не жалко? — ожёг гневным взором горе — стратега батька Махно. — Нам нужно арестовать только одного Ронина, тогда остальные его люди сами оружие сложат. Мужики в измене не замешаны.

— Вразуми, Нестор Иванович, как беса ловчее изловить? — склонили голову перед мудрым батькой соратники.

— А мыслю я так! — Махно громко хлопнул ладонью по бумажке с круглой чернильной печатью, аж стол вздрогнул. — Приказ об аресте Ронина будет лежать тут до утра, и все ведающие о нём тоже останутся в этой комнате до рассвета. Взвод моей личной охраны окружит избу, никого не впустит и не выпустит, чтобы слухи из штаба не пошли гулять по селу. Будем всю ночь келейно заседать — горилка и закусь припасены в достатке.

— Надо бы толковую версию о заминке кинуть в народ, — поправив тонким пальчиком пенсне на носу, предложил еврейский ход начфин дивизии. — Дабы казацкого шамана не насторожить.

— Пустим слух, что батька Махно требует от командиров сдать самые ценные трофеи в армейскую казну, — озвучил заранее оговорённую с Нестором Ивановичем заготовку Лёва Задов. Начальник контрразведки не знал всех деталей хитрой задумки, но верил в правоту батьки. — И будем до утра жарко спорить о доле взноса от каждого атамана. Горилку пить и громко драть глотку дозволяю, а от застольных песен приказываю воздержаться. В штабе шумный спор идёт, а не весёлая гулянка — все уразумели?!

— То всё хлопцам ясно, — за всю братву отозвался бородатый детина, перепоясанный пулемётной лентой, и озадаченно разгладил пальцами пышные усы. — А Ронина-то, как вязать будем? Уж больно силён дьявол, да и ловок чертяка.