Пастырь

— Так и мы с тобой, батюшка Алексей, не без греха, — приняв упрёк и на свой счёт, хлопнул великана по плечу вождь анархистов. — Кровушки чужой пролили море, однако же, за свободу народа, и свою жизнь готовы положить. Жаль, что таких бескорыстных идейных борцов у нас в войске мало. Я и ты всё нажитое добро на алтарь анархии положим без колебаний, — решительно махнул рукой Махно и, сжав зубы, горько признал: — а вот остальные атаманы трофеями обросли, как днища судов ракушками. С таким грузом кораблю революции далеко не уплыть. Обуржуазились наши соратнички… Всё зло от проклятых городов. Золотые трофеи разъедают душу быстрее, чем ржа железо гноит. Я уж самолично шашкой мародёров рубал, а толку чуть. Атаманы хлопцев в строгости держать не желают, потому как у самих рыло в пуху. Трофеи в полковую казну никто сдавать не торопится, в телегах за собой таскают. Ну, скажи на милость, как с таким обросшим обозами войском манёвренную войну вести?!

Алексей думал над неожиданно возникшей проблемой недолго:

— Сперва надо у атаманов золотой запас отнять, — предложил простое решение Ронин. — Тогда командиры и остальных бойцов от обузы трофеев избавят. Иначе войско анархистов скоро превратится в банду мародёров.

— Меня братва не поймёт, — понурив голову, бессильно развёл руками вождь анархистов. — Может, батюшка Алексей, у тебя и от жадной жабы, какая-то чудесная молитва припасена в запасе?

— Тут молитва не поможет, — знахарь на минуту задумался, а потом выдал рецепт: — Гниль нужно из тела удалять.

— Всех атаманов я вырезать не могу, — горько вздохнув, криво усмехнулся батька Махно. — Так совсем без войска останусь… Или сам без головы.

— Да, тут помощь потребуется профессиональная, — довольно улыбнувшись возникшей идее, потёр характерным жестом, словно омывая, ладони хирург.

— Только можно без лишней крови обойтись? — небезосновательно испугался за братву анархист.

— Крови жертв на алтарь революции проливать не потребуется, — улыбка шамана превратилась в хищный оскал. — Грешники откупятся золотом.

— А если хлопцы платить не захотят? — засомневался в успехе экспроприации ценностей Нестор Иванович.

— Не стоит искушать нестойкие заблудшие души трудным выбором, — рассмеялся добрый батюшка Алексей. — Я взвалю на плечи самые тяжкие их грехи без спроса.

— Братва не простит такого бесчинства, — страшась бунта, замотал головой батька.

— Не простит, — кивнул озорник. — Вот, Нестор Иванович, и подготовь приказ о моём аресте… Заранее заготовь.

— Так ведь тюрьмы у нас нет, — развёл руками вождь анархистов. — Контру сразу к стенке ставим.

— Э-э, батька, чтобы вора расстрелять, его надо сперва изловить, — продолжал веселиться сумасбродный инок. — А шаман, как хищный зверь, засаду чует загодя — врасплох не застать.

— Так ты, батюшка Алексей, никак, сбежать надумал? — недовольно нахмурил брови Махно.

— Есть такая мыслишка, — не стал юлить Ронин. — Об том с тобой и хотел наедине потолковать.

— От идеи анархии отворачиваешься? — укорил дезертира батька Махно.

— Как раз наоборот — намереваюсь раздуть угасшие искры костра мировой революции, — посерьёзнел Алексей.

— Пожар гражданской войны тебя уже не греет? — удивлённо поднял брови Нестор Иванович.

— На Руси выгорело всё дотла, одна зола и пепел остался, — горько вздохнул Алексей. — Древо анархии на пепелище не взрастить Диктатура пролетариата затопчет ростки свободы… Оно хоть красные победят, хоть белые — всё едино, народу воли не видать.

— Анархистов ты в расчёт уж и не берёшь, — обиженно надул губы вождь.

— Оглянись на погост, Нестор Иванович, — махнул рукой опечаленный инок. — Скоро все анархисты там под крестами лягут. Не сдюжить народной вольнице супротив железного строя. Государство мобилизует армию, промышленность и раздавит.

— Так мы с атаманами сегодня вечером и будем кумекать, к какой силе в союз пойти, — напомнил повестку военного совета командир дивизии.

— Временный союз, — отмахнулся от зряшной затеи Ронин и, опять указав большим пальцем за спину, на погост, выдал пророчество: — А после победы любой из враждующих сил, анархистов изведут под корень, как вредный сорняк.

— Буржуины не пожалеют, — тяжело вздохнув, согласился Махно. — А вот с пролетариатом крестьянин общий язык завсегда найдёт — мы же вместе за счастье трудового народа сражаемся.

— Гегемония пролетариата равноправия классов не предполагает, — отлично зная теорию товарищей большевиков, замотал головой казак.

— Ну и чёрт с тобой! — обозлился анархист и, памятуя о мечте казака, махнул рукой. — Беги в свою Америку, индейцев спасать.

— Сейчас в пору русских спасать, — опечалился инок. — Много неприкаянных душ обломками империи завалило.

— Кого это ты в Америку вытаскивать задумал? — не понял гуманизма батюшки вождь революции.

— Всех лишних здесь людей, — широко распахнул объятия добрый батюшка. — Сперва свою инвалидную команду уведу, затем за казаков возьмусь. Белогвардейские офицеры, интеллигенция и коммерсанты-тоже моя паства.

— Ты же, Алексей, анархистское общество хотел строить? — удивился чуждому выбору революционера соратник.