Парадигма

Сейчас в трех шагах от неё возвышается обыкновенный побитый мальчишка. Сутулая спина иссечена глубокими порезами, руки связаны бечевкой, одно из плеч повернуто под странным углом, на голове бесформенный мешок — ничего не выдает в нем убийцу. Вокруг него больше не летают призраки.

— Хара, кто? — спросил Дживат.

— Яла и Ала. Раб свернул им шеи.

Зел зло сплюнул под ноги, впечатал навершием эфеса в затылок клейменного — тот едва не распластался на площадке, но в последний момент устоял.

— Выродок! — в сердцах бросил помощник. — Гнилое семя! Его надо убить прямо здесь!

— Это решаешь не ты, — спокойно сказал Дживат.

Хара провела пальцами по щеке:

— Много раненых? И как вы вообще его поймали?

— Не уверен, что ты хочешь об этом узнать сейчас. Может быть, утром будет более удачное время…

— Говори!

— В живых только мы и еще шестеро наших людей. Все остальные мертвы. Мне жаль. Ни торговцам, ни служкам, ни стражникам Залтета не удалось спастись — перебиты все.

— Как же вы тогда его поймали?

— Он сам, — ответил уже Залтет, хозяин постоялого двора. — Просто остановился и дал себя связать.

Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь шелестом листьев да тяжелым дыханием капитана.

Хара принялась кусать нижнюю губу, лихорадочно обдумывая дальнейший план действий. После всего случившегося из нее словно высосали все силы, пришлось вцепиться левой рукой в деревянные перила.

— Залтет, вы как?

— Гетин жив? — вопросом на вопрос ответил хозяин постоялого двора, баюкая раненную руку.

— Нет. Клейменный сохранил жизнь детям и мне…

— Мы должны убираться отсюда, — сказал Дживат. — Я здесь и трети колокола больше не проведу. Ноги меня еле держат, но я справлюсь, госпожа.

— А тела? Мы не можем просто так оставить их здесь! К тому же я не брошу Залтета одного.

— Мы возьмем его с собой в Оранеш, а это место сожжем, чтобы прогнать обитающее тут зло. Или оставим Залтета здесь, если он не пожелает.

— Наверное, ты прав, — сказала она. — Но дети поедут не в клетке.

— Разумеется, моя госпожа. Это мудрое решение.

— И души Ялы и Аны мы очистим самостоятельно.

— Как прикажете…

Хозяин постоялого двора, покачнувшись, шагнул к мальчишке, угрожающе навис над ним.

— Лучше разберитесь с выродком! — пробасил он. — Его надо убить! Сейчас же!

Все пары глаз уставились на неё.

Хара застыла, точное изваяние. Предательская мысль вспыхнула в сознании: «нет, я этого не сделаю, даже не просите». Захотелось рассмеяться и замотать головой, однако взор вновь упал на открытую террасу возле кухни, на груды тел, в темноте выглядящие черными размытыми силуэтами, — и внутренности сжала невидимая рука.

Она должна принять решение.

— Убейте его. Только быстро.

Зел, державший всё это время меч, размахнулся и молниеносным движением попытался снести голову мальчишке. Однако клинок разрезал лишь пустоту: клейменный ловко ушел от удара, выкрутил руки в суставах под невообразимым углом, веревки упали ему под ноги. Затем раб подпрыгнул, в воздухе врезал коленом в челюсть Зелу, тот выронил меч и, пряча лицо в ладонях, оказался на полу.

Дживат не успел даже коснуться эфеса в поясных ножнах, когда его подсекли. Он с грохотом рухнул.

По-прежнему с мешком на голове, клейменный ногой подцепил клинок, подбросил его в воздух до уровня груди и схватил. Блеск, неприятный свист — и Залтет резко дернулся, точно испугался. Он сделал шаг назад, второй, третий, покачнулся. Его рана на шее сначала показалась незначительной, но из длинного разреза бурным потоком хлынула темная кровь, всего за несколько мгновений залила и пропитала одежду насквозь. Хозяин постоялого двора булькнул, прислонился поясницей о деревянный парапет, а затем его тело повело назад — в мрак джунглей.

Хара было кинулась к нему, но уже поздно: великан свесился и полетел вниз, точно тряпичная кукла.

— Помни, сука, что ты мне обещала, — сказал клейменный. Его голос через холщовый мешок звучит приглушенно, почти неслышно. — Доведи меня до своего храма, да-да-да-да. И ты, и твои детишечки сохраните жизни. Но попытаешься схитрить — и я убью каждого, кто тебе дорог. Помни: если обманешь, следующим будет не хозяин блевотного клоповника, а твой писькосос Дживат.

— Зачем ты это делаешь?! — спросила Хара, сотрясаясь одновременно от гнева и ужаса.

Он не ответил. Бросил под ноги меч, выставил, прижатые кистями друг к другу, руки вперед и молча застыл. Сила, прятавшаяся в нем, исчезла.

Придя в себя, Дживат поднялся, врезал кулаком в его солнечное сплетение и, пока тот согнулся и пытался отдышаться, связал ему руки валявшейся на полу веревкой.

Хара поспешила в бунгало детей.

* * *

От горючего масла ствол дерева стал черным, поблескивающим. Ноздри щиплет от едких запахов, въевшихся в одежду, коней, повозки. Сами джунгли пропитались ими. Зел ударил кресалом о кремень, брызнула бойкая искра, упала на ствол — огонь полыхнул с яростным неистовством, ударил в лицо горячей волной.