Палиндром

– Я бы не хотел быть заподозрен в скупости своего разума, – насчёт всего другого, ни у кого никогда в здравом смысле не возникало сомнений, – а также в своём неуважении к вашему предложению, но всё же оно вызывает у нас недопонимание. – Проговорил переводчик, после чего он по мановению указательного пальца принца Небабы, с огромным перстнем на нём, то ли наклоняется, то ли преклоняется перед принцем. Где получает от него в своё ухо ещё одно предложение, требующее своего перевода.

Ну, а судя по тому, что лицо переводчика как-то странно видоизменилось, – одна половина его лица как будто замерла в своей жизни, – то предложение принца, требующее своего перевода, было не из простых. А оно, скорей всего, было из разряда тех предложений, которые включали в себя иносказательную восточную мудрость или хитрость, что ошибись переводчик на одну запятую или слово, то высказанное принцем предложение, потеряет или же приобретёт для себя новый смысл. И тогда переводчику точно не избежать встречи с придворным палачом Мафусаилом. Так что вполне становится понятно, почему переводчик так преобразился в лице – он видеть не хотел этого страшного Мафусаила. Но выхода у него другого нет, как только перевести всё сказанное принцем.

– И нам бы хотелось, чтобы вы довели до ума ваше предложение. – Делает свой перевод переводчик и с замиранием сердца смотрит на Капуту, чьё лицо первым выразило непонимание того, как можно сметь так дерзко отвечать. Что естественно не проходит мимо всех, кто в данный момент смотрел на Капуту, а в их числе само собой были переводчик и принц со всей своей свитой. И если переводчику при виде Капуты, до бледноты в лице стало плохо, то принц и его свита руками машинально потянулись к своим поясам, где всегда висели кровожадные кинжалы, но сейчас их там не было по причине цивилизованного подхода принца к чужому гостеприимству. В общем, его оружие не пустили вместе с ним стены президентского дома. И слава его богу, что так вышло, а иначе бы переводчику не дождаться встречи с палачом Мафусаилом, так вспыльчив был принц.

Ну а эта отсрочка благоприятно сказалась на будущей судьбе переводчика, и всё потому, что Капута вдруг (хотя не вдруг, а после того как он пересмотрел все обращённые на себя взгляды присутствующих здесь людей, где особенно выделялся красный до помутнения взгляд мистера Брумберга, ну и остервенелый взгляд Гилмора тоже немалого стоил) решил пересмотреть своё прежнее предложение об участии в торгах национальных валют.

– А знаете, принц, пожалуй, сделал верное замечание. Будет лучше и куда как понятней, если мы проведём торги, основываясь на прежних правилах, с привязкой к одному платёжному средству. А так только выйдет один хаос и дисбаланс отношений. Мы пока что ещё не готовы так разрываться наши союзные отношения. – Капута с каждым своим словом всё больше успокаивал всех тех, кто ещё недавно так взволновался. А в конце своего предисловия даже подарил некоторым представителям финансового сектора надежду на то, что все слухи о том, что всех ждут до крайней степени потрясения, совершенно беспочвенны – Капута, как и в прежние времена, использовал деловой подход к проведению торгов.

– Ну и самое последнее, – сказал Капута, – тем из участников торгов, кому понадобится консультация по экономическим вопросам, то её готовы оказать присутствующие здесь господа… Ну вы и без меня их всех знаете. – Усмехнулся Капута, бросив свой взгляд в сторону господ, представляющих собой экономические рычаги государства и как часть их, банки. Куда вслед за ним, да на того же мистера Моргана, у которого от бюджета до бюджета перебивались траншами многие из здесь присутствующих главы стран, независимых от всего, кроме разве что только от финансов, посмотрели все эти, такие независимые господа.

Ну а как только все вокруг в чём-то насчёт себя и насчёт всех окружающих убедились, например в том, что кредит для них на время торгов будет открыт без всяких ограничений, то после объявления Капутой начала торгов, в головах всех участников торгов и просто зрителей, всё так резко в рассудочном помутнении и сумбуре завертелось, что мало кто из находящихся здесь в банкетном зале людей, в том числе и сам Мистер президент, – а здесь между прочим, находились самые разумные и благоразумные умы чуть ли не всего человечества, – мог бы без потери качества картинки, последовательно и полно составить картину всего произошедшего в этот вечер.

И стоило только Капуте объявить начало торгов, назначив самую первую цену (ясно, что он взял её с потолка) за этот, сами всё о нём знаете, что за лот, как тут-то всё это немыслимое в своём умопомрачении и началось. – Дамы и господа! – обратился Капута к замеревшим в немом напряжении всё тем же господам и дамам, которые не сводили своего взгляда одновременно с трёх вещей – с Капуты вместе с выставленным на торг лотом, со своих вероятных конкурентов и с тех банкиров, у которых у них была открыта кредитная линия.