Палиндром

– Господа! – вдруг остановившись за одним из столов, за которым свои посадочные места занимали господа всё просвещённых взглядов на себя и вокруг, во главе которых своё место занимал господин Самоед, с располагающей к вежливости улыбкой обратился к ним на чистом Оксфордском Маккейн. Ну а этот Оксфордский акцент, для просвещённых господ, как бальзамом на душу, даже если они в нём ничего не понимают. Что, впрочем, не мешает им внимательно слушать и быть, так сказать, начеку.

– Вы не будете против, если я к вам присоединюсь. – Обведя внимательным взглядом сидящих за столом господ, Маккейн проанализировал ситуацию и, выбрав самого авторитетного, Самоеда, обратился к нему. Ну а Самоед хоть и не сомневался в том, что решать, пускать этого типа к себе за стол или не пускать, придётся ему, всё же ему было приятно, что этот тип оказался не глуп и обратился по верному адресу. – Ну, а если он не дурак, да ещё умеет Оксфордсвовать, то почему бы нет. – Решил про себя Самоед. Правда не спеша сразу озвучивать это своё решение. А для начала нужно заручиться поддержкой других лиц за столом, среди которых быть может кто-то и будет против, разрешать садиться к ним за стол этому типу.

И Самоед даже не примерно знает, кто это может быть. – А господин Нервозов, чем не противоречивый интеллект. – Бросив косой взгляд на этого строптивого господина, Самоед тут же увидел подтверждение этим своим досужим мыслям. Господин Нервозов с крайним предубеждением смотрел на этого и не пойми что за типа, и так сказать, не выносил его вида и его Оксфордский акцент. – Видал я все эти Оксфордские акценты в одном месте, – говорил полный презрения взгляд Нервозова (все без труда догадались, где он видел этот акцент – в доме презрения, на это указывал его презрительный взгляд), – и если уж на то пошло, то если нужно акцентировать на чём-то внимание, то лучше это делать на знании другого рода акцентов, а не на этом дешёвом выпендреже. Если хотите знать, а вы верно опасаетесь это знать, то мой Принстонский акцент, куда как гармоничней звучит и значит. А я ещё даже не заикаюсь о других уровнях моих познаний жизни. Например, на умении себя подать. А в таком деле одной говорливости не хватит, нужно к ней иметь чего-то более внушительное. Хотя бы как у меня, мрачную харизму и вопиющий к несправедливости взгляд. Да, такова моя сермяжная правда жизни. – Нанизав на вилку кусок мяса, Нервозов кровожадно посмотрел сквозь неё на Маккейна.

Самоед в душе и от души плюнул на этого, всё ему не так Нервозова и, повернувшись к Маккейну, с улыбкой дал ему добро сесть к ним за стол. – Если вы, конечно, не суеверны. – Делая эту оговорку, приглашает Маккейна за стол Самоед. Что несколько напрягло и даже вызвало заминку в действиях Маккейна, который в последнее время начал слишком много придавать значения всему тому, что не имело научного объяснения. А к этим необъяснимым вещам как раз и имели прямое отношения все эти суеверия. Так что Маккейн, хоть и виду не подал, что он взволнован, но прежде чем сесть за стол, был бы не прочь узнать, о чём это говорит этот боров.

– Прошу прощения. – Так и режет слух всем сидящим за столом господам своим Оксфордским произношением и своей деликатностью обхождения Маккейн. Правда только не господину Нервозому, и не думающего его прощать и верить на слово всем этим его лицемерным словам. – Они, эти паразиты из высшего общества, специально все эти языковые обхождения придумали, чтобы по уму тебя под зад ногой с порога провожать. Не нашего ты, козёл, Оксфордского поля ягода. Так что вали отсюда пока по добру по здовору. – Господин Нервозов насквозь видит лицемерную душонку этого и не пойми что за типа, решившего примазаться к их кругу. – Вот только зачем? – задался про себя вопросом Нервозов, принявшись искать на него ответ в лицах его окружающих господ. Что не так легко сделать, если ты в своих размышлениях решил отталкиваться только от этих лиц, которые ты, а именно Нервозов, только терпел и ничего больше чем презрения к ним не испытывал.

– А теперь вынужден ещё к ним приглядывать, и так сказать, осмысливать их бессмысленные взгляды. Тьфу. Терпеть ненавижу. – Уткнувшись взглядом на господина Паскудника (так его прозвал Нервозов, чтобы тот слишком сильно не важничал из-за своего самосознания знания конечной цели того, куда они все они идут – в тартарары), Нервозов вдруг неожиданно для себя понял, зачем этот господин с Оксфордским акцентом здесь появился. – Принести свой смысл в наше бессмысленное существование. – А как только Нервозов так догадался насчёт этого господина с акцентом, то он уже другими глазами на него посмотрел. Что не отменяет того, что господина Нервозова не переосмыслить. – Ну-ну, и чего ты нам в своей пустой голове принёс. – Закинув взгляд за взгляд, типа как ногу за ногу, Нервозов с вызовов посмотрел на этого нового проповедника, несущего им новое слово и через него новую осмысленность их существования.