Отец и сын

Но то наше все вышеписанное старание о воспитании и обучении помянутого сына нашего мы вотще бытии: ибо он всегда вне прямого нам послушания был и ни о чем, что довлеет доброму наследнику, не вникал, не обучался, и учителей своих, от нас приставленных, не слушал, и обхождение имел с такими непотребными людьми, от которых всякого худа, а не к пользе своей научиться мог. И хотя мы его многократно ласкою сердцем, а иногда наказанием отеческим к тому приводили, дабы обучить воинскому делу, яко первому из мирских дел для обороны своего отечества, а от жестоких боев его всегда удаляли проча наследства ради хотя во оных и своей особы не щадили; такоже иногда и в Москве оставляли, вруча ему некоторые в государстве управления для предбудущего обучения; а потом и в чужие края посылали, чая, что он, видя там регулярные государства поревнует и склонится к добру и трудолюбию, но все сие радение ничто не пользовало, но сие себя… на камни пало; понеже не точно оному следовал, но и ненавидел и ни к воинским, ни к гражданским делам никакой склонности не являл, но упражнялся непрестанно во обхождении с непотребными и подлыми людьми, которые грубые и замерзелые обыкности имели.

И хотя мы, желая его от этих непотребств отвратить и ко обхождению с честными и знатными людьми склонить, увещивании своими возбудили, чтоб он избрал себе в супружество из знатных чужестранных государей свойственницу (как… обыкновенно такоже и у предков наших, российских государей чинилось, что с другими государями своились), дав ему на волю, где он излюбит. И он, улюбя внуку тогда владеющего герцога Вольфенбютельского, а своячину родную его величества, ныне государствующего цесаря Римского, а племянницу короля Английского, просил нас, дабы мы ему оную в жену исходатайствовали, и позволили на ней жениться, что мы и учинили, не пожалея на сие супружество многих иждивений. Но по совершении того супружества (от которого мы чаяли особливого плода и перемены худых обычаев и поступков сына нашего), усмотрели мы весьма противное той надежды нашей: ибо хотя оная супруга его, сколько мы усмотреть могли, была ума довольного и обхождения честного и он ее по своему избранию взял, но однако же он с нею жил в крайнем несогласии и еще вящее умножил обхождение с непотребными людьми, на стыд дому нашему перед чужестранными государи, с тою супругою его свойственными, в чем нам великие жалобы и нарекания были; и хотя мы его частыми напоминании и увещивании к поправлению приводить трудились, но все то не успевало. На последи он, еще при той жене своей, взял некую бездельную и работную девку и с оною жил явно без законно, оставя свою законную жену, которая потом вскоре и жизнь свою скончала хотя и от болезни, однако ж не без мнения, что и сокрушения от непорядочного его жития с нею много к тому вспомогло.

И, видя мы его упорность в тех его непотребных поступках, объявили ему на погребении упомянутой жены его, что ежели он впредь следовать нашей воли и обучаться тому, что наследнику государства пристойно, не будет, то его лишим наследства, несмотря на то что он у меня один (ибо тогда… другого сына еще не имел), и дабы он на то не надеялся, понеже мы лучше чужого достойного учиним наследником, нежели своего непотребного: ибо не могу такова наследника оставить, который бы растерял то, что, через помощь Божию отец получил, и ниспроверг бы славу и честь народа российского, для которого я здоровье свое истратил, не жалея в некоторых случаях и живота своего, к тому же и боясь Суда Божия, вручить такое правление, знав непотребного к тому, увещевая его со многими обстоятельсвы как ему поступать в пути добродетели надлежит, и подал ему время на исправление.

И хотя он на то ответствовал признавая себя во всем том вина и представляя, что будто он, за слабостию своего здравия и ума, труда понести во обучениях потребных не может и для того сам себя за недостойно наследства признавает и от того отреченно себя иметь просит, но мы увещевая его родительски, и угрожая, и прощением, трудились его на путь добродетели обратить и по отъезде своем для воинских действий в Датцкую землю, оставили его в Санкт-Питербурхе, дав ему время на размышление и поправление. Но потом, слыша о крайних его непотребных тако без нас поступках, писали к нему, чтобы он был к нам в Копенгаген для присутствии в компании военной и лучшего обучения.