Отец и сын

Но хотя те наши посланные наше собственноручное послание, приехав, вручить ему желали, но оные к нам писали, что он их к себе сначала и допустить не хотел, но от вице-роя цесарского к тому уже таким образом приведен, что он его позвал к себе в гости, потом, противно воли его, их ему представил, но он, и приняв от них ту нашу грамоту и отеческое увещевание со угрожением клятвы, ни малой склонности к возвращению не явил, но отговаривался, представляя на нас многие несправедливые клеветы, как-будто он за многими опасностями не может и не хочет возвратиться, хвалясь, что цесарь его обещал против нас не токмо охранять и оборонять, но и противно воле нашей престола Российского вооруженною рукою доставить; что видя, те наши посланные употребляли всякие способы его к тому возвращению наговорить, как добродетельными от нас обнадеживаниями, так и… угрозами: и что мы его и вооруженною рукою отыскивать будем, и цесарь за него с нами войны иметь не похочет, и прочая. Но он на все то не посмотрел и не склонился к нам ехать, пока уже, видя сию его упорность, цесарский вице-рой ему именем цесарским представил, чтоб он к нам ехал, объявляя, что цесарь ни по какому праву его от нас удержать не может, и при нынешней с Турки, також и в Италии с гишпанским королем воин, с нами за него в ссору вступать не может, и прочая. И это он увидя и опасаясь, что противно воли его нам не выдали, уже склонился к нам ехать и объявил о том нашим посланным, також и цесарскому вице-рою и к нам о том, признавая преступление свое, оттуда писал повинную, с которой при сем список приобщается, и тако сюда ныне приехал.

И хотя он, сын наш, за такие свои противные от давних лет против нас, яко отца и государя своего поступки, особливо же за сие на весь свет приключение нам безчестие через побег свой и клеветы, на нас рассеянные от нас, яко злоречивый отца своего и сопротивляйся государю своему, достоин был лишения живота, однако ж мы, отеческим сердцем о нем соболезнуя, в том преступлении его прощаем и от всякого наказания освобождаем. Однако ж, в рассуждении его не достоинства и всех вышеписанных и непотребных обхождений, не можем по совести нашей его наследником по нас* престола Российского оставить, ведая, что он, по своим непорядочным поступкам, всю полученные по Божьей милости и нашими неусыпными трудами славу народа нашего и пользу государственную утратит, которую с таким трудом мы получили и не токмо отторгнутые от государства нашего от неприятелей провинции паки присовокупили, но и вновь многие знатные города и земля к оному получили, також и народ свой во многих воинских и гражданских науках к пользе государственной и славе обучили, то все известно.

И тако мы сожалея о государстве своем и верных подданных, дабы от такого властителя наипаче прежнего в худое состояние не были приведены, властию отеческою, по которой, по правам государства нашего, и каждый подданный наш сына своего наследства лишить и другому сыну, которому хочет определить, волен, и яко самодержавный государь для пользы государственной лишаем его, сына своего Алексея, за те вины и преступления наследства по нас престола нашего Всероссийского, хотя б не единой персоной нашей фамилии по нас не осталось. И определяем и объявляем по нас помянутого престола наследником другого сына нашего, Петра, хотя еще и малолетка суща; ибо иного возрастного наследника не имеем. И заклинаем прежде упомянутого сына нашего Алексея родительскою нашею клятвою, дабы того наследства ни в которое для себя время не претендовал и не искал. Желаем же от всех верных наших подданных, духовного и мирского чина, и всего народа всероссийского, дабы по сему нашему изволению и определению сего от нас назначенного в наследство сына нашего Петра за законного наследника признавали и почитали, и во утверждение сего нашего постановления, на сем обещании пред святым Евангелием и целованием креста утвердили. Всех же тех, кто сему нашему изволению в какое-нибудь время противны будут и сына нашего Алексея отныне за наследника почитать и ему в том вспомогать станут и дерзнут, изменниками нам и отечеству объявляем. И сего всенародного известия повсюду объявить и разослать повелели.

Дан в Москве 1718 году, февраля в 3-й день за подписанием нашей руки и печатию.

6

Чтение закончилось. Стояла тишина. Слышались только тихие всхлипывания царевича. И среди этой тишины царь вдруг опять громко повторил:

– Прощаю, а наследия лишаю!

И вышел.

А вслед за ним двинулись и остальные. И Алексей – тоже. Шли в Успенский собор. Царевич шел вместе со всеми, влекомый теми многими людьми, которые совсем какие-то минуты назад находились в Ответной палате.