Читаем Отчий дом полностью

Над Ташкентом стынет глубокий антициклон. Тишина, духота, жара невероятная. Деревья в парке стоят будто вылепленные из пластилина, замерли, как будто омертвели. Не вздрогнет ни один листик. Пахнет сухой пылью и привядшей полынью. Все это невыносимо угнетает даже здесь, за толстыми каменными стенами и занавешенными окнами одноэтажного дома, посреди большого, с платановыми и тополевыми аллеями парка. Хоть здесь даже в самый большой зной сохраняется относительная прохлада. Дом этот, говорят, принадлежал ранее опальному великому князю из семьи Романовых. Сослан он был сюда за семейную провинность — выкрал у родной матери на миллион рублей драгоценностей и подарил своей любовнице. Ему построили в Ташкенте этот дом, разбили и насадили парк с виноградником, гранатовыми, яблоневыми и еще какими-то фруктовыми деревьями. Жил он «в ссылке» анахоретом, якобы интересовался лишь разведением хлопка и обводнением Голодной степи, пущен даже был слух, что кое-чем он даже помог в развитии этого дела.

А сейчас в этом доме военный госпиталь для раненых, которые уже выздоравливают.

«…состоится… защита диссертации… на соискание ученой степени кандидата синологии… на тему: жизнь и творчество великого китайского писателя Лу Синя…»

В палате всего три женщины. Мужские переполнены. Там по шесть, восемь, а то и по десять человек.

Ева уже поднимается с постели и может сидеть, положив на стульчик закованную в гипс ногу. Она может даже, опираясь на костыль, перейти через комнату. Начинает понемногу читать. Ее уже дважды под вечер, когда зной спадал, вывозили в парк, и она сидела там в глубоком больничном кресле, любуясь пышным цветением осенних роз, пламенно-красных канн и с грустным умилением вспоминая Лесино: «Небо високеє, сонце ласкавеє, пурпур і злото на листі в гаю, пізніх троянд процвітання яскравеє осінь віщує — чи то ж і мою?»[28]

«Жизнь и творчество великого китайского писателя»…

Газета попала в палату с почти месячным опозданием и совершенно случайно — кто-то в эту газету завернул цветы, которые вчера принесли раненым воинам пионеры, шефы госпиталя, из соседней школы. В свое время, в начале августа, такая газета, местная, республиканская, издаваемая на русском языке, наверняка ведь побывала в их палате. Но тогда Ева либо не обратила внимания на последнюю страницу, либо ей просто еще было не до газет… А теперь вот, высвобождая колючие веточки пышных чайных роз из газетного листа, поймала взглядом сначала лишь фамилию А. С. Лысогор.

Как была, с газетой в руке, Ева обессиленно привалилась спиной к подушке. Закрыла глаза. Лежала бледная, плотно сомкнув запекшиеся губы, с заостренным, восковым носом, с туго забинтованной, будто в большой чалме, головой. На поблекшем, бескровном лице резко выступали черными полосками густые темные брови.

«…На соискание ученой степени кандидата синологии… А. С. Лысогора… великого китайского…» — все повторяла и повторяла, не раскрывая глаз. — «А. С. Лысогора… на соискание… А. С. Лысогора…»

Долго лежала с закрытыми глазами, сдерживая взволнованное биение сердца. Не было сил преодолеть внезапное потрясение, почти шок.

Всяко могло быть, но чтобы это так сильно потрясло ее… «…Кандидата синологии… А. С. Лысогор… Состоится защита…» Синологии… Что это — синология? Можно лишь догадываться, «…состоится защита…» И уже немного погодя подумала: «А может, это не он? Может, кто-нибудь другой, просто одинаковые фамилии и инициалы?» Подумала и поняла, что выдумывает все это просто из опасения, чтобы не оказалось все лишь сном, галлюцинацией. А на самом деле это действительно он. Ведь не может быть такого совпадения, просто не может быть кто-нибудь другой, не может быть и нет кого-нибудь другого!

«В пятницу… сентября… Московский институт востоковедения… в помещении Ташкентского госуниверситета… С диссертацией можно ознакомиться… можно ознакомиться…»

Ее бросало то в жар, то в холод. Сегодня у нас… сегодня пятое сентября. «Можно ознакомиться…» Можно, в конце концов, бросить открытку. Можно также попросить санитарку или медицинскую сестру, даже врача. «…В пятницу, девятого сентября…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза

Все жанры