Отчий дом

А после этого еще много дней и ночей успокаивалась, с большим трудом заглушая острую боль, входя в привычные берега, веря и не веря тому ошеломляюще неожиданному видению на экране…

Он этих кадров кинохроники никогда и нигде не видел. Хотя на самом деле они наверняка существовали. Ведь история с этим японским генералом происходила на его глазах и при его самом активном участии.

…Трое неизвестных уже четвертый день блуждали за речкой, в ближайших тылах готовых к наступлению японских войск. Просторы были безбрежными, а тыловые службы разбросаны так не густо, что эти трое на них почти не наталкивались. Да, по правде говоря, трудно было что-нибудь разыскать в этой забытой богом пустыне, усеянной распадками. Если же случайно и наталкивались на что-то живое, выбравшись из глубокого оврага или же перевалив через бархан, то проходили мимо не прячась, а то и вступая в короткие беседы, не касавшиеся ни войны, ни военных дел. Эти трое, выполнив поставленную перед ними задачу, возвращались в свою никого из встречных людей не интересовавшую часть, в тыл, в противоположную от будущего фронта сторону. Изредка они задерживались, перебрасывались несколькими словами с солдатами тыловой интендантской части, выпивали по пиале воды и двигались дальше. Двое из них невысокие, сухонькие японские пехотинцы с зачехленными у пояса тесаками-штыками. Третий в каком-то странном сочетании, смеси полугражданской и полувоенной одежды, чем-то напоминавшей форму английской армии, совсем без оружия. Он был довольно высоким, по крайней мере значительно выше своих спутников. Молодой, загоревший на солнце. При нем было лишь удостоверение корреспондента какой-то американской пресс-службы. Одним словом, один из тех западных корреспондентов, которые с присущей им пронырливостью пробивались на Халхин-Гол через Токио, Сингапур или Филиппины. При встречах с японскими военнослужащими американец держался свободно, иногда даже шутил, насколько давало ему возможность знание японского языка, правда очень сдержанно, понимая, что на Востоке слишком разговорчивых шутников воспринимают, как правило, настороженно. Двое спутников, всегда серьезные и замкнутые в себе люди, были и вовсе неразговорчивы.

На самом же деле эти двое были красноармейцами-разведчиками, уроженцами Советского Приморья и корейцами по национальности. А сам «корреспондент» — аспирантом Московского института востоковедения, недавно призванным в ряды Красной Армии Андреем Лысогором. В армию, которая должна была отразить нападение самураев в районе реки Халхин-Гол, Андрей попал благодаря приличному знанию японского языка. И служил он в качестве переводчика при одном из штабов, добровольно вызвавшись на разведку в японские тылы. Разведка эта готовилась основательно и с большими предосторожностями. За речку перебросили их незаметно, в довольно безопасном месте. Пути отхода и места обратной переправы обеспечены были надежно. К тому же корейцы служили на границе не первый год, местность знали и ориентировались в ней безошибочно.

Разведчиков интересовали места расположения, исходные позиции и численность японских войск в данном районе. Но основной задачей было раздобыть как можно более полно информированного «языка»…

Происходило все это через семь лет после того, как Андрей разлучился с Евой, так и не получив от нее никаких известий, не зная, что с нею. Что случилось?.. Где она? Почему, если еще жива, так упорно не подает о себе вести? Встретила кого-нибудь другого? Изменила? Глупости! Такое пришло ему в голову лишь сгоряча. Чем больше проходило времени, тем все тверже он убеждался в том, что такого просто не могло случиться. Но что же? Что? Не раз и не два за эти долгие семь лет возвращались к нему эти мучительные вопросы.

Тут, в японском тылу, ему, напряженному, сосредоточенному и собранному, как стальная пружина, было, разумеется, не до этого.

Повезло им тогда необыкновенно. Так может повезти человеку, наверное, один раз в жизни…

Заканчивались вторые сутки их странствий. Солнце, перевалив через зенит, сияло спокойным, неярким светом в синем, слегка словно бы выгоревшем небе. Отдохнув в холодке под крутым барханом, они съели последние запасы своего энзе, выпили теплой солоноватой воды и медленно побрели вдоль пустынного и безлюдного распадка. Горизонт замыкали невысокие волнистые холмы. За этими холмами таились вражеские подразделения, там ждали разведчиков неведомые опасности и желанные открытия. Согласно данным, нанесенным на штабную карту, где-то здесь должно было размещаться значительное японское подразделение — дивизия, а возможно, и нечто покрупнее. Но вокруг никаких признаков. Распадок — широкая мелкая ложбина, огражденная грядой холмов, — дышал в лицо пустынностью и безлюдьем.