Остроумие и его отношение к бессознательному

Непросто, по-видимому, вообще избежать эндопсихического применения энергии, которая стала избыточной, так как мы в ходе мыслительных процессов постоянно перемещаем такую энергию с одного пути на другой, не теряя ни малейшего ее количества в разрядках. Шутка пользуется для разрядки следующими приемами. Во-первых, она стремится возможно к более краткой формулировке, чтобы предоставить вниманию меньше опорных точек. Во-вторых, она сохраняет условие легкости понимания (см. выше): едва ощущается потребность в мыслительной работе, необходимость выбора того или иного пути мышления, как под угрозой оказывается само воздействие шутки – не только из-за неизбежных мыслительных затрат, но и вследствие возбуждения внимания. Также шутки прибегают для отвлечения внимания к такой уловке: они выдвигают на передний план в шутливой форме выражения те мысли, которые приковывают к себе внимание – и позволяют беспрепятственно произвести высвобождение энергии, ранее тратившейся на задержку, то есть совершить разрядку. Выполнению этой задачи помогают пропуски в шутках – они побуждают к своему заполнению и тем самым отвлекают внимание от процесса остроумия как такового. Здесь работа остроумия как будто прибегает к помощи технических приемов загадки, которые рассчитаны на привлечение внимания, а «фасадные» прикрытия, которые встречаются прежде всего в некоторых группах тенденциозных острот еще более полезны в этом отношении. «Фасадные» силлогизмы замечательно справляются со своей задачей и отвлекают на себя внимание. Мы принимаемся раздумывать, в чем заключается ошибка того или иного ответа, и сами не замечаем, как начинаем смеяться. Наше внимание застигнуто врасплох; разрядка высвободившейся энергии завершается. То же справедливо для острот с комическим фасадом (тут комизм оказывает поддержку технике остроумия). Комический фасад способствует успешности шутки не только тем, что обеспечивает возможность автоматизации остроумия – поскольку сосредотачивает внимание на себе, – но и тем, что облегчает разрядку от шутки, предпосылая ей разрядку от комического. Комизм действует здесь в точности как «подкупающее» предварительное удовольствие. Вот почему некоторые шутки могут полностью отвергать предварительное удовольствие, создаваемое другими приемами остроумия[135].

Мы уже догадываемся, а впоследствии яснее увидим, что в условии отвлечения внимания открыли немаловажную черту психического процесса, протекающего у слушателя шутки. В связи с этим мы можем понять и кое-что другое. Во-первых, нужно выяснить, почему мы никогда не знаем, над чем смеемся, хотя можем установить «предмет смеха» посредством аналитического исследования. Смех на самом деле есть плод автоматического процесса, который становится возможным благодаря устранению сознательного внимания. Во-вторых, мы постигли своеобразие шуток, состоящее в том, что они оказывают воздействие на слушателей в полной мере только тогда, когда их слышат впервые; когда они, что называется, ошеломляют. Это свойство шуток обусловливает их недолговечность и побуждает к составлению все новых и новых; проистекает оно, по всей видимости, из того факта, что ошеломить или застигнуть врасплох можно всего лишь единожды. При повторении шутки внимание направляется на всплывающее воспоминание о том, когда эту шутку услышали впервые. Исходя из сказанного, становится понятным желание поделиться услышанной шуткой с другими, кому она еще неведома. Полагаю, что индивидуум вновь получает некую толику наслаждения, пропавшего было из-за недостатка новизны, благодаря тому впечатлению, которое шутка производит на нового слушателя. Аналогичный же мотив побуждает самого автора шутки рассказывать ее другому человеку.

В-третьих, я намерен указать на технические вспомогательные приемы, которые служат увеличению количества энергии, предназначенной для разрядки, и усиливают таким образом воздействие шутки (они суть, скорее, дополнения, а не обязательные условия процесса остроумия). Эти же приемы нередко усиливают внимание, направленное на шутку, однако одновременно его ослабляют, замыкая на себя и ограничивая его подвижность. Все, что вызывает интерес и смущение, действует в обоих указанных направлениях – в особенности бессмыслица, противоречия, «противопоставление мнений», каковое отдельные классические авторы считали существенным признаком остроумия, но в каковом я не усматриваю ничего, кроме способа усилить воздействие шутки. Все то, что смущает слух, вызывает у слушателя состояние распределения энергии, которое Липпс называл «психической запрудой». Он был, вне сомнения, прав, предполагая, что разрядка тем обильнее, чем выше была предшествующая ей «запруда». Изложение Липпса охватывает, впрочем, не шутки сами по себе, а комическое в целом, но мы вправе считать, что и при шутках разрядка высвобожденной энергии возрастает благодаря «психическим запрудам».