Особое назначение

— Сейчас не поймет, — сказала Хельга. — Потом, может быть... У нас когда-то конь был. Молодой совсем. Жеребчик! Когда на него узду в первый раз надели, как бешеный стал. Подойти никто не мог! Так и Коля сейчас.

— Потом-то объездили? — с интересом смотрел на нее Бычков.

— Потом объездили, — грустно сказала Хельга. — Только Коля не конь. Человек!

— Человек-то человек... — протянул Бычков, но договаривать не стал. — Не бойся ничего. Живи спокойно. Слышишь?

— Слышу.

— Если вдруг за деньгами и вещицами этими придет, скажи, что нет их у тебя. Отдала кому-нибудь на хранение. Есть кому?

— Нет, — покачала головой Хельга. — И врать я не умею. — Подумала и сказала: — Он и не придет.

— Думаешь? — пытливо взглянул на нее Бычков.

— Знаю, — твердо ответила Хельга.

— Ну-ну... — Бычков завернул деньги и ценности в платок, положил в сейф, запер его, привычно подергав ручку, снял с гвоздя за шкафом пальто и кепку. — Пойдем, провожу тебя... А то одну не выпустят. И воздуха заодно глотну. Мне сегодня еще сидеть и сидеть!

Хельга встала с дивана и пошла к двери. Бычков посмотрел на ее поникшие плечи и двинулся следом.

Игорь Соколов стоял за афишной тумбой и ждал, когда Бычков распрощается с незнакомой ему девчонкой в потрепанном пальтишке и вязаной шапочке. Бычков что-то втолковывал девчонке, а та часто-часто кивала головой и, похоже, плакала, потому что то и дело вытирала нос снятой с руки варежкой. Бычков ободряюще потрепал ее по плечу, девчонка опять закивала и пошла к трамвайной остановке. Когда девчонка села в подошедший трамвай, Бычков поправил свою серую кепочку и неторопливо пошел к подъезду управления.

— Дядя Витя! — крикнул Игорь и побежал следом.

Бычков обернулся, увидел мальчишку в матросском бушлате и нахмурился:

— И ты в бегах, Соколов?

— Да нет! — отмахнулся Игорь. — Меня ребята послали... Предупредить!

— О чем?

— В карты вас проиграли! — выпалил Игорь.

— Напугал... — усмехнулся Бычков.

— Они взаправду играли, дядя Витя! — волновался Игорь. — А вчера по колонии слух пошел, что маузер у какого-то пограничника на Клинском рынке выкрали... С патронами! Они нарочно драку устроили, пограничник этот их разнимать начал, а они в суматохе маузер у него и срезали!

— Кто они-то? — опять нахмурился Бычков. — Толком говори!

— Так я же говорю! — От волнения у Игоря перехватило горло. — Проигрались Колька Салик, Васька Кобыла, Борька Псих... Петька еще... Кононов!.. А выиграл этот... Ну, хромает который...

— Полетайка? — насторожился Бычков.

— Вроде так его Кононов называл... — кивнул Игорь. — А в колонии Яковлевым звали... Колькой!

— Где они в городе обитают, знаешь? — спросил Бычков.

— Нет, дядя Витя! — покачал головой Игорь. — И пацаны наши не знают. А про маузер слух точный!

— Проверим, — кивнул ему Бычков.

— Как проверите-то? На своей шкуре?! — сорвался на крик Игорь. — Раз проиграли вас — все! Замочат!

— Кишка тонка, — мрачно сказал Бычков. — А что предупредил, спасибо!

— А что я ребятам скажу? — наседал Игорь. — Не поверили вы мне, да?

— Почему не поверил? — прищурился Бычков. — Очень даже поверил. Только что же мне, по-твоему, теперь делать? В кабинете запереться? Или дома все окна перинами заложить? Мне работать надо, Игорь!

— А если убьют они вас?! — Игорь чуть не плакал.

— Не так это просто — человека убить, — помолчав, сказал Бычков. — Дуй в колонию и скажи ребятам, чтобы не волновались шибко. Отобьемся!

— Ладно, скажу, — уныло кивнул Игорь. — Только Яковлев этот... Полетайка по-вашему...

— Ну? — выжидающе смотрел на него Бычков.

— Ребята говорили, клятву он воровскую дал — отомстить за кого-то!

— Чужими руками, — усмехнулся Бычков.

— Что? — не понял Игорь.

— Мстить, говорю, чужими руками собрался, — объяснил Бычков. — Сами-то вы не боитесь?

— А чего нам бояться?

— Ну... Предупредили вот... Закон воровской нарушили.

— Мы не воры! — вскинулся Игорь. — Мы сами по себе.

— Ну-ну... — засмеялся Бычков. — Ладно, беги! И больше режим не нарушай.

— Теперь, пожалуй, нарушишь! — пробурчал Игорь. — Вышки, говорят, поставите... Проволоку.

— Поживем — увидим! — весело сказал Бычков. — Беги!..

...Бычков жил на Измайловском. Вход в его квартиру был со двора, двор был темным, длинным и казался еще темней от штабелей дров, уложенных у стены. Дровяная кладка кончалась напротив подъезда, куда должен был войти Бычков, и за крайним этим штабелем засели Васька Кобыла и Колька Салик. Шел третий час ночи, окна в доме уже не светились, горела лишь тусклая лампочка у подъезда, да вспыхивали огоньки папирос в руках мальчишек. Из-под арки ворот к ним, пригибаясь, подбежал Кононов, выхватил из рук Салика окурок, сделал две короткие затяжки, закашлялся, сплюнул, кинул окурок под ноги и хриплым шепотом сказал:

— Когда подойдет к воротам, я свистну! Ты, Салик, стреляешь в спину, Кобыла добивает топором.

— А ты? — угрюмо спросил Салик.

— Чего я? — огрызнулся Кононов. — Я на стреме, как уговорились!

— Не помню я такого уговора, — буркнул Салик.