Особое назначение

Колька дернул плечом, показывая, что ему, мол, нет никакого дела до этой пигалицы, и покосился на сидящего за столом хозяина мызы: слышал ли он слова Тихоньки? Тойво был немым, но слухом его бог не обидел! Беловолосый, сумрачный, в клетчатой рубахе и безрукавке на меху, он не отрывал глаз от лица Тихоньки, будто проверяя, понимает ли тот его, и что-то быстро доказывал ему на пальцах.

— Чего это он? — с любопытством смотрел на него Колька.

— Говорит, что, если возьмем большой куш, нужно на ту сторону уходить, — внимательно следил Тихонька за быстрыми движениями пальцев Тойво. — Там у него брат, встретит.

— А перейдем? — сомневался Колька.

— Переведут! — уверенно кивнул Тихонька. — Были бы гроши!

— И эта с нами пойдет? — Колька с безразличным видом кивнул в сторону окна.

— Зацепила она тебя! — засмеялся Тихонька и обернулся к хозяину мызы: — Дочку с собой возьмешь? Или при хозяйстве оставишь?

Сумрачное лицо Тойво оживилось, он постучал себя кулаком в грудь, показал что-то на пальцах.

— Говорит, она к матери не ушла, когда он в лагере сидел. Она его здесь дожидалась. Как же он ее бросит? — перевел Тихонька.

Колька опять покосился на окно, Тихонька усмехнулся и сказал:

— Пойди, пойди... Разомнись!

Опасливо посмотрев на Тойво, который молча прихлебывал чай из фаянсовой кружки, Колька надел куртку и вышел.

Когда он подошел к сараю, девчушка укладывала расколотые дрова в поленницу. Колька поплевал на ладони, взял колун, выбрал чурбак потолще и с маху расколол его пополам.

— Маленький, а сильный, — удивилась девчушка.

— А ты на рост не смотри. — Колька двумя взмахами разделался с половинками чурбака. — Липа это.

— Какая же это липа? — засмеялась девчушка. — Береза!

— Да я не про полено! — усмехнулся Колька. — Про рост свой. Мне лет побольше, чем тебе!

— Не может того быть! — с чуть заметным акцентом сказала девчушка.

— А вот может! — совсем по-мальчишески ответил Колька. — Тебе сколько стукнуло?

— Никто меня не стукал! — не поняла его девчушка.

— Лет тебе сколько? — поправился Колька.

— Пятнадцать.

— А мне уже семнадцать! — победно посмотрел на нее Колька.

— Ты правду говоришь? — не поверила девчушка.

— А чего мне врать? — обиделся Колька. — Не в суде.

— Ты был в суде? — сдвинула брови девчушка. — За что?

— Да так... — уклонился от ответа Колька. — Меня судья тоже за малолетку принял. Росточек выручил!

— Как ты смешно сказал! — улыбнулась девчушка. — Росточек, листочек, цветочек, да?

Колька нахмурился, но не выдержал и рассмеялся.

— Тебя как звать?

— Хельга.

— Это по-нашему как? Ольга?

— Можно и так.

— Олька, значит? А меня — Колька.

— Олька и Колька! — тоже засмеялась Хельга. — Поедем город!

— Зачем? — исподлобья взглянул на нее Колька.

— Ты «Чапаева» видел?

— Нет.

— И я нет, — вздохнула Хельга. — Одну отец не пускает, а подруг у меня нет. Какие здесь подруги? Поедем, а?

— Ладно! — решился Колька. — Я сейчас.

И направился к дому.

Тихонька и Тойво сидели в обнимку за столом и пели. Вернее, пел Тихонька, а Тойво мычал. И получал от этого явное удовольствие: качал в такт песни головой, прикрывал глаза, когда Тихонька высоким тенорком выводил:

Черный ворон, черный ворон!
Ты не вейся надо мной.
Ты добычи не получишь,
Черный ворон, я не твой!

Колька дождался конца этого странного дуэта и сказал с порога:

— Мы с Хельгой в город смотаемся. В киношку.

Тихонька удивленно поднял брови и посмотрел на Тойво. Тот пожал плечами.

— Ладно, прошвырнитесь! — решил за него Тихонька. — Только по-тихому!

— Меня здешняя уголовка не знает, — успокоил его Колька. — Глаза мозолить не будем!

— Выпить прихвати, когда обратно поедете, — распорядился Тихонька. — Гроши есть?

— Найдутся.

— Двигайте! — Тихонька положил руку на плечо Тойво и, запрокинув голову, затянул: — «Ах, черный ворон, черный ворон!..»

...Появление в городе преступника, объявленного во всесоюзном розыске, — происшествие чрезвычайное. Это означает, что десятки опытных оперативников круглые сутки, сменяя друг друга, обходят все известные им злачные места, ведут наблюдение за тайными притонами, прохаживаются по залам ожидания вокзалов, неприметно вглядываясь в каждого, кто имеет хоть малейшее сходство с размноженной фотографией. Были усилены милицейские посты, каждой из групп осодмиловцев, выходящей на патрулирование, придан сотрудник уголовного розыска, ходили они по улицам в эти дни без нарукавных повязок, и никому бы не пришло в голову, что веселые эти парни и девчата ищут опаснейшего вооруженного рецидивиста.