Особое назначение

— Смотри, Кононов! — жестко сказал Бычков. — Скоро кончится твоя лафа! Не детколония тебе засветит, а кое-что посерьезней.

— И в тюрьме люди живут! — храбрился Кононов.

— Какая же это жизнь, Петя? — горько заметил Бычков. — Не вор ты в законе, не пахан. Сявка! И будешь у всей камеры в услужении бегать. А хвост поднимешь — измордуют как миленького! На всю жизнь калекой оставят. Как это тебе? Весело?

— Чего веселого... — насупился Кононов.

— Вот и думай! — сказал Бычков. — Думай, пока не поздно.

Оглядел притихших ребят и улыбнулся:

— Ну... А вы чего приуныли?

— Шамать охота... — протянул самый маленький из мальчишек и жалобно шмыгнул носом. — С ночи не евши!

— Это мы сейчас организуем! — Бычков обернулся к сидящему рядом с ним Васильеву: — Как там насчет буфета, Толя?

— Сделаем! — кивнул Васильев и вышел из комнаты.

— Тебя как звать? — спросил Бычков у малыша.

— Пацаны Вязанкой кличут, — ответил мальчишка.

— Это что же за кличка такая? — заинтересовался Бычков. — Носки вяжешь? Или варежки?

— К людям он вяжется! — со смехом объяснил худенький подросток в матросском тельнике и бушлате с чужого плеча и передразнил: — «Дяденька, дай пятачок! Тетенька, одолжи сироте на баню!»

— Стрелок, значит? — смотрел на малыша Бычков.

— А чего? — шмыгал тот носом. — Воровать, что ли?

— Неохота воровать? — обрадовался Бычков.

— Я из дома и то не тырил! — гордо заявил Вязанка.

— А сбежал почему?

— Я не сбегал, — помрачнел Вязанка. — Они сами от меня сбежали. Батя пил шибко... Ну и связался с какой-то шалавой. А матка загуляла.

— Запила, что ли?

— Да нет... — спокойно объяснил мальчишка. — Гулящая она у меня.

— Так... — Бычков уткнулся глазами в лежащие на столе бумаги, повертел в руках чернильницу, помолчал и сказал: — Давайте по порядку. Как сидите — справа, налево. Фамилия, имя...

— Хохлов, — улыбнулся плотно сбитый подросток в кепке. — Он же — Пашка, он же Хохол!

— Журавлев, — шутовски раскланялся паренек в буденновском шлеме с вылинявшей звездой. — Можно — Журавель, а если ласково — Жура! — Он поджал одну ногу, раскинул руки, изображая журавля, поклонился и сел.

— Мом аплодисменты! — сказал Бычков. — Большой артист пропадает!

Все засмеялись, усмехнулся даже сидящий поодаль от всех парнишка с косой челкой. Бычков покосился в его сторону и небрежно спросил:

— Кольки среди вас нет?

Парнишка с челкой зверовато огляделся по сторонам:

— Я — Колька. Дальше что?

— Фамилия как?

— Салов.

— Салов так Салов! — согласился Бычков. — Так и запишем! «Цыганочку» пляшешь?

— Сбацать? — усмехнулся парнишка.

— А что? — подмигнул ему Бычков. — Давай! Врежь!

Парнишка лениво прошелся по комнате, отбил чечетку, ударил ладонями по подошвам, полу, груди и, сощурясь, спросил:

— Годится?

— На большой! — одобрительно кивнул Бычков. — Ходилки будь здоров!

— Хромого, что ли, ищете? — в упор глядя на Бычкова, сказал парнишка с челкой. — Видел я такого!

— Ага! — подхватил подросток в матросском тельнике. — Ночевал у нас в подвале! Только его не Колькой называли.

— Цыц ты! — вскочил Кононов и кинулся на подростка.

— На место, Кононов! — крикнул Бычков. — В камеру захотел? — И обернулся к подростку в тельнике: — Как его называли? Не помнишь?

— Чудно как-то... — морщил лоб подросток. — Нет, не помню... Рисует он! Ну настоящий художник! Петьку вон, Кононова, нарисовал! Точь-в-точь!..

— Художник, говоришь... — думал о своем Бычков. — Интересно... А твоя как фамилия?

— Соколов, — с готовностью ответил подросток в тельняшке. — Игорь... Ребята Матросом кличут!

— Матрос в штаны натрес! — зло вставил Кононов.

— Бушлат отцовский? — делая вид, что не слышит, спросил Бычков.

— Ага, — кивнул Игорь. — И тельняшка.

— Жив он?

— Помер. От тифа.

— А мать?

— Другого привела.

— От отчима, значит, сбежал?

Игорь кивнул, и, помолчав, сказал:

— Батя у меня человек был, а этот — зверь.

— Понятно... — вздохнул Бычков.

— Дядя Витя! — спросил Журавлев. — Ты кто считаешься? Уполномоченный?

— Старший уполномоченный, — серьезно ответил Бычков.

— А нам это бара-бир! Без разницы! — отмахнулся Журавлев. — А кем ты уполномочен нас ловить? Милиция ведь не Наркомпрос какой? Или настоящих воров мало?

— Хватает, — все так же серьезно сказал Бычков. — А уполномочен я кем? Детством твоим уполномочен.

— Это как? — не понял Журавлев.

— Да вот так... Чтобы жил, как нормальный пацан. В школу бегал, на каток, в цирк!

— В цирк — это клево! — мечтательно вздохнул Вязанка. — Ни разу в цирке не был!..

Дверь открылась. В комнату вошли Васильев и Чистяков. У одного в руках был большой медный чайник и поднос со стаканами, второй держал в обеих руках по тарелке с бутербродами.

— Ну вот и буфет, — сказал Бычков. — Наваливайся, братва!

Мальчишки обступили стол, тянули руки к стаканам, чайнику, расхватывали бутерброды с тарелок.

— На минуточку, Виктор Павлович, — кивнул на дверь Васильев и, когда они вышли в коридор, доложил: — Филимонову на толкучке прихватили. С регланом!

— Да ну! — оживился Бычков.

— Петр Логвинович с ней беседу имеет, — кивнул в глубь коридора Васильев. — Просил зайти.

— Иду, — сказал Бычков. — Вы пока подразберитесь с пацанами.