Особое назначение

Степан заметил, что, когда он их снимает, лицо у него становится как у человека, который боится перейти дорогу и стесняется попросить помощи. А когда надевает, то сам кого угодно через любую дорогу переведет!

В комнату без стука вошел сотрудник и доложил:

— Лацис сейчас будет. К вам посетитель просится, Алексей Алексеевич.

— Кто? — Алексей Алексеевич надел очки.

— Парень какой-то... Говорит, важное дело.

— Узнал бы какое, — нахмурился Алексей Алексеевич. — Просил ведь...

— Спрашивал — не говорит, — пожал плечами сотрудник. — Начальника требует!

— Ну, раз требует, ничего не попишешь! — развел руками Алексей Алексеевич. — Давай его сюда. И сразу Лациса!

Зайченко поднялся со стула, но Алексей Алексеевич остановил его:

— Сиди, сиди... Какие от тебя секреты! — И посмотрел на Степана.

Степан неохотно направился к дверям и чуть не столкнулся с вошедшим в комнату Кузьмой.

— Гляди-ка! — открыл рот Степан. — Кузьма!.. Виниться пришел?

— Не в чем мне виниться, — угрюмо сказал Кузьма.

— Не в чем? — Степан даже задохнулся. — А кого купили за рупь за двадцать? Кто у студента этого в «шестерках» бегал? Я, что ли?

— Потише, потише... — Алексей Алексеевич поморщился и заткнул ухо мизинцем.

Но Степан то ли не расслышал Алексея Алексеевича, то ли так поразила его наглость Кузьмы, что он закричал еще громче:

— Почуял, что жареным запахло, — и в кусты? Я не я и лошадь не моя? Ах ты, гад!..

— Остынь. — Алексей Алексеевич взял Степана за плечо и легонько подтолкнул к дверям.

Хватка у него оказалась такой, что Степан сунулся головой вперед и наверняка набил бы шишку на лбу, если бы на его пути не оказался светловолосый голубоглазый человек в аккуратной гимнастерке.

— Держись за воздух, — посоветовал он с заметным акцентом, подхватил Степана, переправил на скамейку у стены коридора и вошел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Степану стало до того стыдно, что он даже зажмурился. Так и сидел с закрытыми глазами. Опять базар затеял! Да где? В Чека! И ведь сколько раз зарекался! Книжку, что ли, какую достать про воспитание характера? Видел он одну на толкучке. С обложки два черных глаза глядят, а под ними надпись: «Самовнушение и воля». Пачку махорки просили. Дурак, не сменял! Сейчас бы зыркнул на Кузьму и внушил: «Признавайся!» Тот бух на колени: «Виноват!» А теперь темнит небось... Ничего, прижмут голубчика! Все выложит!

Степан прислушался, но не услышал ни грозного голоса Алексея Алексеевича, ни покаянных криков Кузьмы. Все было тихо и мирно. Степан огляделся и увидел, что сидит на скамье не один. Рядом подремывал дворник в фартуке с бляхой, а на самом краешке скамьи, выпрямив спину, сидела женщина в богатой шубке и шляпке с вуалью.

Дворник приоткрыл один глаз и спросил у Степана:

— Вызывать скоро будут?

— Куда? — не понял Степан.

— Свидетельствовать.

— Почем я знаю... — буркнул Степан.

— Или ты не свидетель? — Дворник открыл второй глаз и придвинулся поближе к Степану. — За что же тебя, голубок?

Степан вскочил со скамейки, раскрыл дверь комнаты и с порога сказал:

— Долго мне с этой шушерой сидеть? Пропуск давайте!

— Не мешай, — ткнул пальцем на узкий диванчик Алексей Алексеевич. — И закрой дверь!

Степан прикрыл дверь, присел на край неудобного диванчика и выпрямил спину, как та дамочка в коридоре.

Голубоглазый чекист поглядел на него и подмигнул. Алексей Алекссеевич повернулся к Кузьме и спросил:

— Вы уверены, что это был Павлов? Не могли ошибиться?

Степан насторожился и пересел на стул рядом с голубоглазым: речь шла о механике из мастерской, и он считал себя вправе участвовать в этом разговоре на равных.

Голубоглазый не то одобрительно, не то удивленно покрутил головой, а Алексей Алексеевич неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал.

— Он это!.. — уверял Кузьма. — Переодетый только... Раза два я его там видел!

— Адрес точный помните?

— Екатерингофский, это помню... А дом...

— Не семь? — сверился с шифровкой Алексей Алексеевич.

— Вроде... — наморщил лоб Кузьма. — Я показать могу.

— Стрельцов, Стрельцов... — забарабанил по столу пальцами Алексей Алексеевич. — У нас как будто такой не проходил. Студент, говорите?

— Внепартийный социалист, — усмехнулся Зайченко.

— Да? — удивился Алексей Алексеевич. — Это что-то новое!

— Кажется, он уже нашел свою партию, — четко выговаривая слова, сказал голубоглазый.

— Вот что, товарищ Лацис! — поднялся из-за стола Алексей Алексеевич. — Оформляйте ордер на обыск и задержание, берите людей и езжайте по этому адресу. Захватите товарища, на всякий случай... Вас, кажется, Кузьмой зовут?

— Да... — кивнул Кузьма и встал.

— Дом он вам укажет, но думаю, что адрес совпадает с указанным в шифровке. Все ясно?

— Ясно, — кивнул Лацис. — Кроме одного: где взять людей? Вы же знаете...

— Да... — задумался Алексей Алексеевич и обернулся к Зайченко: — Хотим подчистить сегодня все концы. С людьми — зарез! Выручай, Ваня...

— Комсу возьмите. — Зайченко глазами указал на Степана. — Целую роту могу дать!

— И все такие же? — Алексей Алексеевич смешно согнул голову и посмотрел на Степана поверх очков.