Ошибка мертвого жокея

– У вашего друга постоянно свидания. Он пользуется популярностью у женщин. А вот мне хочется выпить, мистер Ричардсон. Я сочту за честь, если вы составите мне компанию.

– Ну… – нерешительно начал Ричардсон. – Я живу неподалеку от ратуши и…

– Мне это по пути, – тепло улыбнулся Смит.

Ричардсон захлопнул дверцу. Смит шагнул к мостовой, чтобы обойти автомобиль, остановился, посмотрел на Барбера.

– Насчет тебя я ошибся, Ллойд, не так ли? – Голос его сочился презрением.

– Да. Староват я уже для этого дела. Хочу вовремя уйти на покой.

Смит рассмеялся, двинулся дальше. При расставании они не пожали друг другу руки. Он сел за руль, захлопнул дверцу. Барбер наблюдал за тем, как Смит резко отъехал от тротуара, заставив таксиста ударить по тормозам, чтобы избежать столкновения. Большой черный автомобиль помчался по улице, залитой резким синевато-белым светом.

Барбер вернулся в отель, поднялся в номер, лег на кровать. День, проведенный на бегах, всегда отнимал у него много сил.

Часом позже поднялся. Плеснул в лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться, но по-прежнему чувствовал себя разбитым. Есть не хотелось, пить не хотелось, и он продолжал думать о мертвом жокее в выпачканной белой шелковой рубашке со звездами. Ему никого не хотелось видеть, но он надел пальто и вышел в коридор, ненавидя комнату, которая осталась за закрытой дверью.

Бывший летчик медленно побрел к площади Звезды. Ночь выдалась сырая, от реки поднимался туман, улицы заметно опустели, потому что все разбрелись по домам и ресторанам, обедали. Он не смотрел на освещенные витрины, зная, что ему еще долго не удастся что-либо купить. Миновал несколько кинотеатров, зазывающих зрителей окутанными туманом неоновыми вывесками. В кино, думал он, герой уже летел бы в Африку. Попал бы в Египте в несколько передряг, ловко выскользнул из ловушки в пустыне, убив нескольких темнокожих людей. Над Средиземным морем у него забарахлил бы мотор, но он как мог боролся бы за жизнь и упал в воду только у самого берега, без особого ущерба для себя, отделавшись разве что киногеничной царапиной на лбу.

Он непременно успел бы вытащить ящик с деньгами. А потом выяснилось бы, что пилот – агент министерства финансов Соединенных Штатов или британской разведки. Такие люди никогда не сомневаются в своей удаче и в итоге остаются с несколькими тысячами франков в кармане. Или, если фильм будут снимать для эстетов, уже над холмами Франции он попал бы в густой туман, заблудился и, выработав топливо, вместе с самолетом рухнул на землю в языках пламени. Весь в синяках, чуть живой, пилот попытался бы спасти деньги из огня, но сил было мало, жар отогнал бы его от самолета и, прислонившись спиной к дереву, с почерневшим он копоти лицом, дико смеясь, он бы наблюдал, как огонь пожирает самолет и деньги. Так киношники обычно показывают тщетность человеческих устремлений и обреченность жадности.

Проходя мимо огромных афиш, Барбер кисло усмехался, прокручивая в голове возможные сценарии. Да, в кино все выглядит эффектнее, думал он. Искатели приключений раз за разом лихо преодолевают опасности. Он свернул с Елисейских полей, по-прежнему шагая куда глаза глядят, без всякой цели. Попытался решить, начать ли с еды или выпивки. Ноги сами понесли его к «Плаза-Атене». Две недели, в течение которых его обхаживал Смит, они встречались в Английском баре «Плаза-Атене» едва ли не каждый вечер.

Он вошел в отель, спустился в Английский бар. Войдя в зал, сразу заметил сидевших в углу Смита и Ричардсона.

Барбер улыбнулся, подумав, что старина Берти напрасно тратит время и деньги. Устроившись у стойки, заказал виски.

– …пятьдесят боевых вылетов, – донеслось до него. Громкий голос Ричардсона гулко отражался от стен. – Африка, Сицилия, Италия, Югосла…

Тут Смит заметил Барбера и холодно кивнул, не приглашая подсесть к их столику. Ричардсон повернулся. Смущенно улыбнулся Барберу, густо покраснел, словно человек, которого друг застукал со своей девушкой.

Барбер помахал им рукой. Задался вопросом, не стоит ли ему подойти, чтобы увести Ричардсона. Наблюдая за двумя мужчинами, он пытался понять, что они думают друг о друге. Вернее, что Смит думает о Ричардсоне. С Джимми проблем не возникало. Тот, кто ставил Джимми выпивку, тут же становился его лучшим другом. Несмотря на то что он многое повидал и пережил: войну, женитьбу, рождение двоих детей, жизнь в чужой стране, – Джимми и в голову не приходило, что люди могли не любить его и даже способны попытаться причинить ему вред. Те, кому нравилась компания Джимми, называли это доверчивостью, а те, кто скучал с Джимми, – глупостью.

Так что больше Барбер присматривался к Смиту. Он уже достаточно хорошо его знал, чтобы понять, какие мысли бродят у того в голове. Красивые глаза и бледное, словно напудренное лицо не могли обмануть его. Барбер был уверен, что Смиту не терпится отделаться от Джимми Ричардсона.