Ошибка мертвого жокея

Барбер взял толстую пачку карт. Вытащил первую попавшуюся. Воздушные коридоры на подходе к Мальте, расположение посадочных полос. Барбер думал о двадцати пяти тысячах долларов, и карта подрагивала у него в руке.

– Это до смешного просто. – Смит пристально наблюдал за Барбером. – Сущий пустяк.

Барбер опустил карту.

– Если все так просто, за что мне платят двадцать пять тысяч?

Смит рассмеялся:

– Признаю, определенный риск есть. Вероятность возникновения каких-то проблем мизерная, но кто знает? Давай считать, что мы платим тебе за риск. – Он пожал плечами. – В конце концов, после войны риск для тебя не в диковинку.

– Когда я должен дать ответ?

– Этим вечером. Если ты откажешься, нам придется менять планы. Мой египетский друг нервничает.

– Кто это «мы»? – поинтересовался Барбер.

– Естественно, у меня есть коллеги.

– Кто они?

Смит развел руками:

– К моему огромному сожалению, больше ничего сказать тебе я не могу.

– Я позвоню сегодня вечером.

– Хорошо. – Смит встал, застегнул пальто, аккуратно надел мягкую итальянскую шляпу, чуть сдвинув набок. – Во второй половине дня я буду на ипподроме. Может, составишь мне компанию?

– Где?

– В Отейле. Там сегодня скачки с препятствиями.

– Ты что-то слышал?

– Пожалуй. Есть там одна кобылка, которую выставят первый раз. Я говорил с жокеем, и тот уверил меня, что на тренировках кобыла показала себя с лучшей стороны, но более точную информацию я получу в три часа дня.

– Я приеду.

– Хорошо, – оживился Смит. – Хотя не в моих интересах авансом способствовать резкому улучшению твоего благосостояния. – Он рассмеялся. – Впрочем, чего не сделаешь ради дружбы… Карты оставить?

– Да.

– Тогда увидимся в три.

Барбер открыл дверь, они обменялись рукопожатием. Смит – разодетый, надушенный случайный гость дешевого отеля – вышел в коридор.

Барбер закрыл за ним дверь, взял карты, разложил на кровати поверх одеяла и смятых простыней. Давно ему не приходилось заглядывать в карты. Северный Египет. Средиземное море. Мальта. Сицилия и итальянское побережье. Генуэзский залив. Приморские Альпы. Он смотрел на карты. Какое широкое Средиземное море!

Не хотелось ему лететь на одномоторном самолете над водным пространством. После войны он вообще старался поменьше летать. Ничего себе не объяснял, но, когда приходилось куда-либо ехать, отдавал предпочтение автомобилю, поезду или пароходу.

Двадцать пять тысяч долларов.

Он сложил карты, сунул в конверт. В любом случае карты не подмога.

Барбер лег на кровать, заложив руки за голову. Море, напомнил он себе. Пять полетов. В принципе не самый худший вариант, но вот как насчет египтян? Он бывал в Каире во время войны. Помнил, что ночью полицейские патрулировали улицы по двое, с карабинами на изготовку. А египетские тюрьмы…

Он заворочался на кровати.

Как знать, сколько людей задействованы в операции. А предателя достаточно одного. На что-то обидевшегося слуги или соучастника, слишком жадного или робкого партнера… Барбер закрыл глаза и буквально увидел толстых, коренастых, смуглых, одетых в форму мужчин, шагающих к новому сверкающему маленькому самолету с карабинами в руках.

А если при посадке лопнет шина или погнется шасси? Кто знает, что осталось от посадочной полосы, брошенной в пустыне в сорок третьем году?

Двадцать пять тысяч долларов.

Он будет думать, что уже заработал их. Ящик – на сиденье рядом, побережье Египта осталось позади, внизу – синее море, двигатель работает как часы, и тут в небе появляются две быстро увеличивающиеся точки… На чем сейчас летают египтяне? Наверное, на «спитфайерах», оставшихся после войны. Они стремительно приближаются – все-таки скорость в два раза больше, дают сигнал развернуться… Барбер закурил. Двести пятьдесят фунтов. Допустим, сам ящик весит фунтов сто пятьдесят – все-таки металл. А сколько весит пятифунтовый банкнот? Тысяча штук на фунт? Пять тысяч фунтов, помноженные на сто, в сумме составят полмиллиона. При курсе два и восемь. Почти полтора миллиона долларов.

Во рту у Барбера пересохло, он поднялся, выпил два стакана воды. Потом заставил себя сесть на стул, сжал руки в кулаки, чтобы перестали дрожать. Если что-то случится, если он не сможет выполнить задание… Если деньги пропадут, а он останется жив… Смит не похож на убийцу, но кто знает, как теперь выглядят убийцы. И кто знает, с кем он повязан? «Мои коллеги», как назвал их Смит, которые станут и его, Барбера, коллегами. Богатый египтянин, несколько человек на старой взлетно-посадочной полосе в пустыне, люди, которые зажгут сигнальные огни неподалеку от Канна…

Сколько у него будет коллег, тайно пересекающих границы, нелегально перевозящих из страны в страну оружие и золото, переживших войну, тюрьмы, депортации? Он увидит их мельком, то ли под ярким африканским солнцем, то ли в укрытой мраком ложбине меж французских холмов, он не сможет оценить их надежность и порядочность, но от них будет зависеть его жизнь, предательство любого может обернуться для него тюрьмой или пулей полицейского…