Ошибка мертвого жокея

– Номер три. – Мужчина пожал плечами, словно жалел Барбера, но хорошее воспитание не позволяло ему озвучить свои мысли. – Как нынче идут дела с кинобизнесом?

– Кинобизнес уже с месяц как отправился домой. – Барбера несколько удивила информированность мужчины. Американская компания снимала фильм о войне, и Барбер провел четыре великолепных месяца на хорошо оплачиваемой должности технического консультанта, застегивая парашюты на главных героях и объясняя режиссеру разницу между самолетами «Р-47» и «В-25».

– А блондинистая звезда? – Мужчина опустил бинокль. – Та, с роскошным задом?

– Тоже уехала.

Собеседник вскинул брови и покачал головой, выражая сожаление по поводу того, что его новый знакомый и город Париж лишились роскошного зада.

– Зато теперь у вас свободна вторая половина дня и вы можете ходить на бега. – Он вновь поднес к глазам бинокль. – А вот и они.

Номер три лидировал до последней прямой, на которой его обошли четыре лошади.

– На каждом ипподроме этой страны дистанцию стоит укоротить на сотню метров, – философски изрек Барбер, достал квитанции, разорвал пополам и бросил на мокрый бетон.

Он с удивлением увидел, как мужчина с зонтом повторил его маневр – тот тоже ставил на номер три, и ставил по-крупному. Смирение на лице этого человека указывало на то, что ему всю жизнь приходилось разрывать или выбрасывать то, что совсем недавно казалось очень даже ценным.

– Останетесь на последний заезд? – спросил мужчина, когда они спускались меж пустых рядов сидений.

– Пожалуй, нет. Свою порцию удовольствия я уже получил.

– А почему бы вам не остаться? Возможно, на этот раз огорчаться нам не придется.

Барбер задумался, прислушиваясь к звуку их шагов по бетону. Человек с экспортно-импортным лицом сказал:

– У меня машина. Я могу подбросить вас в город, мистер Барбер.

– О, – удивился Барбер, – вы знаете мою фамилию.

– Конечно. – Мужчина улыбнулся. – Вас не затруднит подождать меня в баре? Я должен получить деньги.

– А я думал, вы проиграли, – заметил Барбер.

– На номере три. – Из другого кармана незнакомец достал стопку квитанций. – Но я подстраховался. Всегда надо думать о страховке. Так я увижу вас в баре?

– Хорошо, – кивнул Барбер. Не потому, что надеялся получить от мужчины с зонтом правильную наводку по седьмому заезду. Просто хотелось с комфортом добраться до дома. – Я буду там. Между прочим, как вас зовут?

– Смит, – последовал ответ. – Берт Смит.

Барбер пошел в бар, заказал кофе, потом передумал, заменил кофе на коньяк: после такого заезда требовалось успокоить нервы. Постоял у стойки, мрачно размышляя о том, что он не относится к категории людей, которые помнят о страховке. Смит, хмыкнул он, Берт Смит. Еще одна предосторожность. Сколько имен и фамилий перебрал этот человек, прежде чем остановился именно на этом варианте?

Смит приблизился легкой походкой, улыбаясь, коснулся локтя Барбера:

– Мистер Барбер, говорят, в седьмом заезде выиграет номер шесть.

– Я никогда не выигрывал на номере шесть, – ответил Барбер.

– Слух небезосновательный. Сейчас ставки принимаются двадцать два к одному.

Барбер с сомнением посмотрел на нового знакомого. Мысленно задал себе вопрос, а зачем, собственно, Смиту это надо.

– Почему нет? – бросил он, направляясь к окошку приема ставок. – Что мне терять?

Он поставил пять тысяч на номер шесть и из суеверия не выходил из бара во время заезда, пил коньяк. Номер шесть пришел первым, вырвавшись на полкорпуса, и, хотя ставка чуть снизилась, Барбер получил выигрыш из расчета восемнадцать к одному.

Так что во влажные сумерки, к выброшенным газетам и вытоптанной траве, Барбер вышел чрезвычайно довольный советом маленького человечка, который семенил рядом. Еще бы, внутренний карман приятно оттопыривали лежавшие в нем девяносто тысяч франков.

Свой «ситроен» Берт Смит вел быстро и уверенно, подрезая другие автомобили и выскакивая на встречную полосу, чтобы подобраться к светофору.

– Вы часто играете на скачках, мистер Барбер? – спросил он, когда они проезжали мимо инспектора транспортной полиции в белом плаще, стоявшего в гордом одиночестве на блестящей от воды мостовой.

– Слишком часто. – Барбер наслаждался теплом салона. Отличному настроению способствовали и выпитый коньяк, и выигранные девяносто тысяч.

– Вы любите играть?

– Кто не любит?

– Есть много людей, которым претят азартные игры. – Смит едва разминулся с грузовиком. – Я их жалею.

– Жалеете? – В некотором удивлении Барбер повернулся к Смиту. – Почему?

– Потому что в наш век обязательно выпадает момент, когда каждому приходится играть. – Губы Смита искривила легкая улыбка. – Не только на деньги и не только на бегах. А когда этот момент наступает, если для вас игра внове, если она вас не забавляет, вы почти наверняка окажетесь в проигрыше.

Какое-то время они ехали молча. Барбер изредка поглядывал на спокойное, самоуверенное лицо над рулем, выхватываемое из темени салона подсветкой приборного щитка.

«Хотел бы я заглянуть в твой паспорт, – думал он, – во все паспорта, которыми ты пользовался в последние двадцать лет».