Ошибка мертвого жокея

– Мисс Бирн. Вроде бы ты не помнил ее фамилии.

– Ага. Значит, нас ждет очередной веселый вечер.

– Ничего нас не ждет. Расплатись. Я хочу уехать домой.

– Официант! – позвал Роберт. – Счет, пожалуйста. – Он посмотрел на Виржинию. На ее лице уже лежала печать мученичества. – Послушай, я действительно не помнил ее фамилии.

– «Кэрол как-то там», – процитировала Виржиния.

– Фамилия пришла мне на ум, когда девушка подошла к столу. В тот момент, как я вставал. Разве с тобой такого не бывало?

– Нет.

– Слушай, это же обычное дело.

Виржиния кивнула:

– Самое обычное. Несомненно.

– Ты мне не веришь?

– Ты не забыл фамилии ни одной из девушек, с которыми познакомился после того, как тебе исполнилось шесть лет. Ты же помнишь фамилию девушки, с которой танцевал в тридцать пятом году после игры с Йелем.

– Макклири, – ответил Роберт. – Глэдис Макклири. Она играла в хоккей за Брин-Мор.

– Неудивительно, что в тот вечер ты так рвался к Лоутонам.

– В тот вечер я не рвался к Лоутонам. – Роберт чуть повысил голос. – И до вечеринки я не знал о существовании мисс Бирн. Не передергивай.

– Я лежала с высоченной температурой… – Виржиния сказала это преувеличенно жалобным тоном. Она так страдала: горячий лоб, насморк, раздирающий горло кашель. Пусть уже прошло два месяца как избавилась от напастей, она все еще жалела себя. – Я лежала в постели одна, день за днем…

– Только не говори, что всю зиму ты была на пороге смерти, – довольно громко оборвал ее Роберт. – Ты пролежала три дня, а уже в субботу мы пошли на ленч, несмотря на метель.

– О, ты помнишь, что два месяца назад, в субботу, была метель, но запамятовал фамилию девушки, с которой ворковал на вечеринке долгие часы.

– Виржиния, я сейчас встану и заору во весь голос.

– Разведена, сказала она, но по-прежнему в хороших отношениях с бывшим мужем. Готова спорить, что они очень дружны. Готова спорить, что у этой девушки в добрых друзьях полгорода. Как насчет тебя и твоей бывшей жены? Ты с ней тоже дружен?

– Ты не хуже моего знаешь, что я встречаюсь с моей бывшей женой лишь когда она хочет поднять сумму алиментов.

– Если будешь говорить таким тоном, в этот ресторан тебя больше не пустят.

– Давай уйдем отсюда. Официант, где счет?

– Она же толстуха. – Виржиния смотрела на мисс Бирн, которая непринужденно болтала в двадцати футах от их столика, поигрывая сигаретой. – У нее совсем нет талии. Она ужасно толстая.

– Ужасно, – согласился Роберт.

– Ты меня не проведешь. Я знаю твои вкусы.

– О Господи… – простонал Роберт.

– Всегда прикидываешься поклонником красивых женщин, а на самом деле любишь здоровенных, толстомясых кобыл.

– О Господи! – повторил Роберт.

– Таких, как Элис Кросс, – наступала Виржиния. – Ты же помнишь, два года назад на Кейпе. Она всегда выглядела так, словно ее в грацию засовывали гидропрессом. И когда бы я ни искала тебя на вечеринке, вы оба отсутствовали, прогуливались по дюнам.

– Я думал, мы договорились никогда больше не обсуждать эту тему, – с достоинством изрек Роберт.

– А какую тему мне дозволено обсуждать? – пожелала знать Виржиния. – Проблемы Организации Объединенных Наций?

– У нас с Элис Кросс ничего не было. Ничего. И ты это знаешь, – твердо и решительно заявил Роберт.

На самом деле кое-что было, но прошло два года, и с тех пор он не виделся ни с Элис Кросс, ни с кем-то еще. И потом, стояло лето, он много пил (почему – уже забыл), его окружали симпатичные, сексуально раскрепощенные люди, курорт он и есть курорт. Ко Дню труда он уже стыдился своего поведения и дал себе слово, что ничего подобного больше не повторится. Короче, теперь он считал себя безгрешным и обиделся из-за того, что после двух лет воздержания ему вновь приходилось оправдываться.

– Ты проводил на берегу больше времени, чем служащие береговой охраны.

– Если официант сейчас же не принесет счет, я просто уйду, и пусть они гонятся за мной на такси, если захотят получить свои деньги.

– Мне следовало это знать. – Голос Виржинии дрогнул. – Люди меня предупреждали, перед тем как мы поженились. Я знала о твоей репутации.

– Слушай, с тех пор прошло больше пяти лет. Тогда я был моложе, энергичнее, не любил жену, а она не любила меня. Я был несчастлив, одинок, не находил себе места…

– А теперь?

– А теперь, – повторил Роберт, думая, а не стоит ли ему подняться и уйти от жены месяцев на шесть-семь, – я женат на женщине, которую люблю, я остепенился и абсолютно счастлив. Я давно никого не приглашал ни в бар, ни на ленч. Я едва здороваюсь со знакомыми женщинами, с которыми случайно встречаюсь на улице.

– А как насчет этой толстой актрисы?

– Знаешь, – Роберт осип, словно не один час кричал на ветру, – давай разберемся с этим раз и навсегда. Я встретил ее на вечеринке. Говорил с ней пять минут. Я не считаю, что она так уж красива, и не думаю, что она талантливая актриса. Странно, что она вообще узнала меня. Я забыл ее фамилию. Потом, когда она подошла к нашему столику, вспомнил.

– Вероятно, ты ожидаешь, что я тебе поверю, – холодно процедила Виржиния.

– Естественно. Потому что все это правда.

– Я заметила ту улыбку. Не думай, что не заметила.