Ошибка мертвого жокея

Кэтрин равнодушно пожала плечами, опустив ладонь на ручку двери. Когда они оказались в полутемном подъезде, Чарли попытался встать рядом с девочкой.

– Пойдем в кино, Кэтрин, – прошептал он. – Пожалуйста…

– Я же сказала тебе, что занята.

Чарли протянул руку, пытаясь прикоснуться к ней в полутьме.

– Кэтти… – умоляюще прошептал он.

– У меня нет времени. – Она оттолкнула его руку и, пытаясь двинуться к лестнице на второй этаж, громко добавила: – Мне некогда.

– Ну пожалуйста, пожалуйста… – прошептал он.

Кэтрин отрицательно покачала головой.

Чарли, разведя руки в стороны, потянулся к Кэтрин. Крепко обняв девочку, он попытался ее поцеловать.

Кэтрин отчаянно закрутила головой, одновременно стараясь пнуть его что есть силы в голень.

– Ну пожалуйста… – со слезами в голосе молил он.

– Убирайся отсюда! – выпалила девочка, упершись обеими руками ему в грудь.

– Ты же позволяла мне тебя целовать, – сказал, отступая, Чарли. – Почему сейчас нельзя?

– Терпеть не могу идиотских вопросов, – сказала Кэтрин, одергивая с решительным видом платье.

– Я все расскажу твоей маме! – с отчаянием выкрикнул Чарли. – Скажу, что ты гуляешь с методистом! С протестантом!

Глаза Кэтрин от ярости округлились, щеки налились кровью, а губы сжались.

– Убирайся! – прошипела она. – Все! Конец! Я не желаю с тобой разговаривать! И не хочу, чтобы ты ходил за мной следом.

– Я уйду, когда захочу, будь я проклят! – выкрикнул Чарли.

– Я слышала, что ты сказал, – заметила Кэтрин. – Ты начал употреблять проклятия.

– Я хожу за теми, дьявол всех побери, за кем хочу! – еще громче возопил Чарли. – Мы живем в свободной стране.

– Больше никогда в жизни я не стану с тобой говорить! – Ее голос гулко разносился по подъезду, отражаясь от почтовых ящиков и дверей. Для того чтобы придать словам большую убедительность, она притоптывала ножкой. – Ты мне надоел! Ты мне неинтересен! И ты просто глуп! Ты мне совсем не нравишься. Ты – всего-навсего здоровенный идиот! Топай домой!

– Я сломаю ему шею! – бесцельно размахивая кулаками перед носом Кэтрин, выкрикнул Чарли. Его глаза туманила ярость. – Я ему покажу! Скрипач! После того как я с ним разделаюсь, ты и смотреть на него не захочешь. Ты его целовала?

– Да! – триумфально прозвенел ее голос. – Я его целовала, и не раз. И он умеет целоваться по-настоящему! Не слюнявит девочку с ног до головы, как ты!

– Пожалуйста… Ну пожалуйста… – проскулил Чарли и, вытянув как слепец руки, двинулся на Кэтрин.

Та хладнокровно отвела руку мальчика и, вложив в удар все восемьдесят пять фунтов своего округлого, хорошо упитанного тела, врезала ему по физиономии. Затем, резко развернувшись, Кэтрин помчалась вверх по ступеням лестницы.

– Я убью его! – проревел Чарли ей вслед. – Убью его вот этими голыми руками!

Ответом ему был лишь стук захлопнувшейся двери.

* * *

– Передайте, пожалуйста, мистеру Харольду Парселу, – спокойным и рассудительным тоном произнес Чарли, обращаясь к консьержу Джонсону, – что внизу его ждет друг, который хотел бы с ним встретиться, если мистер Парсел не возражает.

Джонсон отправился вверх на лифте, а Чарли с мрачным удовлетворением обвел взглядом лица друзей, которые составили ему компанию, дабы убедиться в том, что не будут нарушены установленные правила.

Харольд, выйдя из кабины лифта, направился к компании мальчишек, топтавшейся у дверей. Он близоруко и с любопытством вглядывался в них – тощий, гладко причесанный, аккуратный юноша в очках и с чистыми руками.

– Хэлло! – сказал Чарли. – Мне хотелось бы потолковать с тобой один на один.

Харольд обвел взглядом молчаливые, лишенные всякого сострадания, жаждущие узреть заслуженное возмездие лица. Поняв, что его ожидает, он тяжело вздохнул.

– Хорошо, – сказал он, и, распахнув дверь, придержал ее, пока все молодые люди не вышли на улицу. Весь путь до пустыря в соседнем квартале они прошли молча.

Тишину нарушал лишь нарочито громкий топот секундантов Чарли Линча.

– Сними очки, – сказал Чарли, когда они остановились в самом центре пустыря.

Харольд снял очки и нерешительно огляделся в поисках места, куда их можно было бы положить.

– Давай я подержу, – предложил Сэм Розенберг – вечный адъютант Чарли.

– Спасибо, – сказал Харольд, передавая ему очки. Затем, повернувшись лицом к Чарли и близоруко помаргивая, он добавил: – О’кей.

Чарли принял боевую стойку. Его худосочный соперник, с тонкими руками и уступающий ему в весе по меньшей мере двадцать фунтов, сделал то же. Чарли окатила волна ликования. Он сделал шаг вперед, чуть поднял руки и нанес удар правой точно в глаз Харольду.