Ошибка мертвого жокея

– С ним покончено! – бросила Кэтрин настолько резко, что у нее клацнули зубы. – Я сыта им по горло.

– Но он же классный парень, – сказал Харольд, водружая очки на место. – Ведь он – капитан бейсбольной команды, президент клуба восьмиклассников и…

– Он меня не интересует, – ответила Кэтрин и добавила: – С некоторых пор.

Они продолжили путь молча. По мере приближения к дому Харольд пошел быстрее.

– У меня есть два билета в кино на вечерний сеанс, – сказала Кэтрин.

– Спасибо, – ответил Харольд, – но мне надо делать уроки.

– В субботу вечером Элеонор Гринберг устраивает вечеринку, – сказала Кэтрин, слегка замедляя шаг. – Я могу взять с собой кого хочу. Тебя это интересует?

– Бабушка… – произнес Харольд. – В субботу мы едем к бабушке. Она живет в Пенсильвании, в Дойлстауне. У нее семь коров. Я отдыхаю там летом. Я знаю, как надо их доить, а они…

– Тогда в четверг вечером, – торопливо сказала Кэтрин. – Папа и мама по четвергам уходят играть в бридж и возвращаются не раньше часа ночи. В доме остаемся лишь мы с малышкой, которая спит в своей комнате. Одним словом, я бываю одна. Не хочешь составить мне компанию?

Харольд с несчастным видом сглотнул, чувствуя, как краска смущения выползает из-под воротника, разливается по щекам и забирается под очки. Он громко закашлял – на тот случай, если Кэтрин заметила его смущение. Пусть думает, что он залился краской от приступа кашля.

– Может, постучать тебе по спине? – с надеждой спросила Кэтрин.

– Спасибо, не надо, – ответил Харольд. Приступ кашля как рукой сняло.

– Ну как, ты не хочешь прийти ко мне в четверг вечером?

– Мне очень хотелось бы, – ответил Харольд, – но мама все еще не позволяет мне уходить по вечерам из дома. Говорит, что вот когда мне исполнится пятнадцать…

– А в среду я видела тебя в библиотеке в восемь часов вечера, – заметно помрачнев, сказала Кэтрин.

– Библиотека – совсем другое дело, – устало ответил Харольд. – Для нее мама делает исключение.

– Но ты же можешь сказать, что идешь в библиотеку. Что тебе мешает?

– Каждый раз, когда я вру, – с безнадежным вздохом произнес Харольд, – она об этом как-то догадывается. В любом случае врать маме нехорошо.

Губки Кэтрин скривились в насмешливом удивлении.

– Мне просто смешно, – сказала она.

У входа в большой многоквартирный дом, где жил Харольд, они остановились.

– Во второй половине дня большую часть времени в нашем доме не бывает никого, кроме меня, – сказала Кэтрин. – По пути из школы, проходя под моим окном, ты можешь свистнуть – окна моей комнаты выходят на улицу. Я открою форточку и подам тебе сигнал. Тоже свистну.

– Я ужасно занят, – ответил Харольд, со смущением заметив, что за ними наблюдает Джонсон – их консьерж. – Ежедневно во второй половине дня у меня тренировки по бейсболу в атлетическом клубе Монтаука; кроме того, я каждый день по часу должен играть на скрипке. Я отстал по истории, и до конца месяца мне надо прочитать столько глав, что…

– Тогда я буду каждый день провожать тебя до дома, – сказала Кэтрин. – Из школы. Ведь ты будешь ходить домой, не так ли?

– Почти каждый день проходят репетиции школьного оркестра, – со вздохом протянул Харольд, с несчастным видом глядя на Джонсона, который наблюдал за ними с циничным выражением человека, который не только видит всех входящих в дом и выходящих из дома, но и имеет собственное мнение об этих визитах. – Мы репетируем «Поэт и крестьянин», там очень трудная партия для первой скрипки, никто не знает, когда мы закончим и…

– Я буду тебя ждать, – ожесточенно сказала Кэтрин, глядя Харольду в глаза. – Я буду сидеть у входа для девочек и ждать тебя.

– Иногда мы заканчиваем в пять.

– Буду ждать до пяти.

Харольд тоскливо взглянул на дверь дома – массивное сооружение из бронзы и металла – и сказал:

– Я должен тебе кое в чем признаться. Я вообще не очень люблю девочек. У меня на уме совершенно другие вещи.

– Ты ходишь домой из школы вместе с Элейн. Я видела.

– О’кей! – выкрикнул Харольд, жалея, что не может двинуть кулаком по этому розовощекому, нежному личику с осуждающим, холодным взглядом голубых глаз и яркими дрожащими губками. – О’кей! Я хожу домой с Элейн! Тебе-то какое до этого дело? Оставь меня в покое! У тебя есть Чарли Линч. Он – герой и лучший питчер в бейсбольной команде. А я толком не могу играть даже в поле. Оставь меня в покое!

– Да не нужен он мне! – закричала в ответ Кэтрин. – Чарли Линч меня не интересует! А тебя я ненавижу! Ненавижу! И уйду в монастырь!

– Ну и хорошо! Очень хорошо! – крикнул он, открывая тяжелые двери.

Джонсон смотрел на него холодными, все понимающими глазами.

– Харольд, – тихо сказала Кэтрин, скорбно прикоснувшись к его руке, – Харольд, если тебе случится проходить мимо моего дома, то просвисти, пожалуйста, мелодию «Пофлиртуем немного». И я буду знать, что это ты. Харольд…